Дмитрий Дубинин - Золотой иероглиф

Вернувшись домой, я позвонил отцу, но детский голосок внука его новой сожительницы заявил, что «Николай Владимиловиць в лейсе»…

Николай Владимирович… Кем же ты был, дедушка Владимир Маскаев, если, конечно, это твое настоящее имя? Видимо, теперь, вместе документом и всеми копиями я потерял последний шанс узнать правду. Правду о том, чей скелет сидит в нашем семейном шкафу, и почему старыми костями так интересуются японские мафиози…

Телефон и пейджер молчали — никому менеджер Маскаев не был нужен… Пойти, водки купить, что ли? Прийти домой и нажраться до поросячьего визга. Проспаться и опять нажраться… Конечно, это не лучший выход — однажды после такого «лечения» из-под дивана уже лезли голубые черепашки, но об этом я никому не рассказывал. Впрочем, рюмочку-другую можно будет пропустить. Вечером. После того, как я уволюсь из фирмы со смешанным капиталом «Токида-С».

…Когда я появился в офисе, секретарша Юля сказала, что Игорь уехал в цех. Я проворчал, что надо наконец либо контору поближе к цеху делать, либо цех переводить сюда, хотя, конечно, мне все это было теперь до фени… Маришка, когда я попросил подготовить справку о доходах, удивленно подняла на меня глаза:

— Ты что, уходить собрался?

Я кивнул, ощущая комок в горле. Черт возьми, Маскаев, ну почему тебе так не везет?.. Забрав трудовик у Юли, которая тоже задала мне соответствующий вопрос, я накарябал заявление на имя Игоря Сорокина и стал, в ожидании генерального, снимать копии со страниц трудовой книжки. Так, на всякий случай. Цифровой индикатор «Кэнона» послушно отсчитывал листы с отпечатками, и тут я вспомнил.

Выскочив из кабинета, я подошел к Юле и спросил негромко (она ужасно не любит, когда во всеуслышание трубят о ее второй должности в нашей фирме):

— Ты в пятницу мусор выносила?

— Конечно.

— Как всегда?

— Да, в наш контейнер, он стоит справа.

— Помойка не приезжала сегодня?

— Точно не знаю, но уже могла…

Я со всех ног кинулся на первый этаж здания, в котором свили гнезда несколько десятков разных контор, и выскочил на задний двор. Мне повезло: мусоровоз еще только собирался вытряхивать в свое чрево содержимое стоящих на земле контейнеров.

Мне было наплевать на то, смотрит ли кто на меня, и какие выводы при этом делает. Я запустил руку в железный ящик, куда Юля по вечерам выносила полиэтиленовые мешки со всякой дрянью (хорошо, хоть пищевых отходов в этих баках почти не бывает!) и вытащил первый попавшийся мешок, хотя это мог оказаться и не наш.

Это и оказался не наш; только с третьей попытки я извлек мешок, где обнаружились испорченные бумаги со знакомыми логотипами и печатями. Правда, в мешке оказались еще и банановые кожурки плюс содержимое пепельниц и прочие отбросы.

С мешком в руках я удалился за трансформаторную будку, что прикрывала меня от посторонних глаз — с другой стороны стояла батарея железных гаражей —, и принялся за кропотливое исследование отходов бюрократической деятельности.

Цель моих поисков была простой — я очень хотел найти бракованный отпечаток, что застрял тогда в недрах «Кэнона». Надо полагать, ему самое место в мусоре, но через сорок минут, когда я изучил буквально каждый бумажный клочок в мешке, мне пришлось убедиться в том, что именно эта бумага не попала в мусорный бак… А если и попала, то в другом мешке, который сейчас невесть куда увозит помойная машина (мусоровоз уже закончил свои дела в нашем дворе).

Я выбросил мешок с мусором обратно в контейнер — чего валяться ему, как бомжу, за трансформаторной будкой?.. Потом вернулся на наш этаж, зашел в умывальную и долго скреб руки. А когда вошел в офис, Игорь Сорокин уже сидел за своим столом и, судя по его виду, уже прочел мое заявление.

— Ты меня как серпом по… По шее, — сказал он. — Что за причина, старик?

— Причина? Личная, скажем так.

— Тебе не нравится, что в фирме стали заправлять японцы? Но ведь это же с твоей руки у нас началось.

— Дело не в японцах… Пойми, мне бы не хотелось называть тебе все причины.

— Скоро к нам придет новая линия… Старик, фирма из кризиса уже можно сказать, выбралась.

— Дело не в ней. Дело во мне, — сказал я. Так объясняет свое решение мужчина, решившийся наконец на развод с по-человечески неплохой, но постылой женой.

Игорь пожал плечами.

— Ладно, отговаривать тебя не буду. Сейчас подпишу трудовик, но имей в виду: захочешь вернуться — я по меньшей мере неделю вакансию менеджера открывать не буду.