Владимир Рыбин - Сокол, № 1, 1991

— Александр! — вдруг услышал он в наушниках полный отчаяния голос, и эхо этого голоса, казалось, далеко разнеслось и многократно отразилось в угрюмом, затаенном молчании Космоса. Не веря самому себе, он машинально оглянулся.

Гея, беззащитная, облитая шелковистыми волнами светло-голубого плаща, была почти рядом с ним, и ее поза, лицо, летящие пряди волос казались воплощенным страданием.

— Нельзя, Александр, слышишь?! — кричала она. — Оставь термоиндуктор, ну пожалуйста!.. Ты не должен этого делать, не должен!..

И он, не успев удивиться тому, что может каким-то чудом видеть и слышать ее здесь, в космической пустоте, в нерешительности замер.

— Я знаю, ты не веришь мне, подозреваешь в… Пусть так, но прошу тебя, не делай того, что ты задумал!

Завороженный ее притягающе-огромными, полными слез глазами, Александр молча ждал, держа термоиндуктор наготове дулом к контейнеру. Он был рядом с модулем накопителей, и теперь ничье коварство не могло ему помешать. Легкое нажатие кнопки, и грянет взрыв, подобный вспышке Сверхновой.

— Я землянка, пойми же, землянка, Александр! Совсем настоящая, твоя Гея! — срывающимся голосом продолжала она. — Ты можешь убить сейчас и себя и меня, но мы все равно не умрем! Умоляю же, выслушай меня.

Она, словно мифическая богиня, плыла уже совсем рядом, возле накопителя антипротонов. Они плыли вместе — человек в скафандре и девушка в светло-голубом плаще, и он со страхом подумал, что снова не в состоянии определить — явь это или сон.

— Почему ты без скафандра?.. И кто, кто ты, наконец?! — выкрикнул он первое, что пришло в голову, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение.

— Сейчас, сейчас я все объясню тебе… Боже, как я напугалась, обнаружив лифт, включенный транслятор, распахнутый шкаф термоиндукторов. Я сразу все поняла, ты слышал голос Сети и, конечно, заподозрил что-то невообразимое. Это я, я виновата, Александр. Но, пожалуйста, поверь мне, я действительно землянка! Нет, я, наверное, совсем не то говорю. Я даже не знаю, что и говорить теперь. Понимаешь, я все сразу — и дубль, и клон, и все-таки твоя Гея…

— Нет, ты лишь приняла ее оболочку! Тебя напитали ее жизнью и используют как материальное подобие, как подопытный субъект! — зло выкрикнул он. — Вы с ней разные, абсолютно разные, слышишь?..

— Александр, ты просто не хочешь меня понять! Ты не знаешь нынешнего уровня Земли. Это совершенно другая Цивилизация. Суперцивилизация! Миллионы лет прошли, понимаешь? И она может показаться совершенно чуждой тебе, узнай ты всю правду. Слушай же меня внимательно. Инклонирование сейчас идет по иной физике, это вовсе не то, что ты знал и знаешь. Инклонируются только мозговые структуры, но без разрушения сознания. А тело человека воспроизводится уже потом, из композитных фибропластов.

— Это и есть ваша «композитная агрегация человека»! Что ж, я слышал… Но ты не убедишь меня в переселении душ! Лучше признайся сразу: кто заставляет тебя играть в эти дьявольские игры?

— Здесь нет никакой игры, поверь. Я все же попытаюсь объяснить тебе, очень кратко. Только, пожалуйста, убери подальше этот ужасный термоиндуктор… Понимаешь, все дело в скорости распространения гравитационных сигналов. Она огромна — в триллионы раз больше скорости света. В триллионы раз!

— И что же? Что из этого следует? Инцидент с кометами?..

— Нет. Из этого следует лишь то, что можно «размыть» человеческое сознание, как бы растянуть его в пространстве, понимаешь? И на основе гравитационной связи ничего не стоит усилить эту «размытость» хоть на всю Вселенную.

— Что за чудовищная прихоть! Кому это потребовалось так уродовать человеческое сознание?

— Это не прихоть и не уродство, напротив, это акт великого милосердия, Александр. Ты только вдумайся. Ведь подобным образом можно принять на новые носители и сохранить любое личное сознание. Это бессмертие, Александр, вековечная мечта землян! Из-за сверхбыстрого гравитационного переноса мы воспринимаем гибель каждого сознания, каждого «Я», растянутого времени. И, значит, можно последовательно, нейрон за нейроном, восстановить его в любой иной точке пространства, убрав из места его гибели, разрушения, понимаешь? Причем восстановить по частям, сохраняя целое, поскольку остается гравитационная связь между нейронами. Личность человека не распадается, но лишь переливается, словно амеба, из одной точки пространства в другую — хоть за миллионы парсек от места катастрофы.

— И кто уже перемещен вами? Сейчас ты скажешь, что я сам, да?..