Владимир Рыбин - Сокол, № 1, 1991

— Нет, нет! Перемещен лишь экипаж «Ковчега». Ведь ему грозила гибель, ты же знаешь.

— Я слишком мало знаю, а ты пользуешься этим.

— Повторяю, Александр, это акт великого милосердия. Ведь тогда, до инцидента, восемь миллионов лет назад Земля нашла нас в глубоком Космосе и незримо оберегала все это время. Как и другие корабли первых поколений. Сознания всех людей — тех, кто подвергся материальному распаду, мгновенно «перемещали» на модули Земли.

— Это какая-то мистика, Гея. И снова насилие над личностью… — он не знал что еще сказать, лишь настороженно смотрел на нее во все глаза, пытаясь уловить в ее словах, в выражении лица хоть нотку фальши.

— Если это и насилие, то лишь над самой смертью, — устало проговорила Гея. — Да, да, тогда вместе с нами переводили на искусственные нейроны еще и миллионы землян, — продолжала она. — А потом и триллионы представителей других Цивилизаций. Вот почему еще очень и очень долго экипаж «Ковчега» был в подобии анабиоза, как и ты здесь. Но когда всех нас агрегировали, мы встретились с Человечеством, словно с незнакомой Сверхцивилизацией… Ну ты видишь теперь: я не лгала тебе. Я землянка!..

Александр молча смотрел на Гею, пытаясь осмыслить все услышанное.

— Ну хорошо, а эта Сеть? — наконец проговорил он.

— О, это самое удивительное на свете, Александр!.. Сеть — это гравитационная пряжа всех сознаний в Космосе. По существу она — многократно умноженный и разлитый во Вселенной разум. Но главное в том, что каждый из нас теперь становится человеком-цивилизацией, представляешь?

— Вот чего я ждал! Вот он, мрак, чуждый всему земному… Ведь это хуже, чем быть подопытным… Значит, вы окончательно лишаете себя индивидуальности, становитесь клетками Сверхмозга?

— Нет, нет, Александр, все совсем не так! Мои собственные действия разве не доказывают обратное? Ты же прекрасно понял, что я не подчинилась требованиям Сети. Ведь понял, да?.. Уверяю тебя, любое сознание Сети остается совершенно самостоятельным, зато все другие превращаются в его умноженное подсознание, в сверхинтуицию. Теперь ты понимаешь, в чем великая гармония Космического разума?.. А знаешь, что еще было на Земле? Я хочу сказать тебе и об этом, чтобы ты до конца понял меня. Для первого контакта с тобой решили агрегировать Овлура. Но я просто не могла согласиться с ними, хоть, возможно, это и было безрассудством с моей стороны. И я ушла из Сети и создала на «Ковчеге» устройство для собственной регенерации. Решила сама подготовить тебя. Видишь ли, Сеть — не насилие над личностью, как ты говоришь, напротив, она выше, добрее и гуманнее каждого из нас. И я знаю, все они сейчас думают о нас, жалеют и любят нас обоих. Ты просто не можешь вообразить себе, Александр, какое могущество обретает человек, войдя в великую Сеть Разума.

— Ну хорошо… — он еще колебался, его раздирали сомнения. — Предположим, я согласен с твоими доводами. То есть я верю тебе и согласен вернуться на «Ковчег», чтобы ты объяснила мне все. Но имей в виду, главное не в твоих словах, а в твоей искренности. Там, на астероиде. Наверное, ты сделала тогда единственно правильный выбор…

Он попробовал разжать пальцы, сжимавшие термоиндуктор, но те свело от напряжения. Он почти не чувствовал их. Гея боялась вымолвить хоть слово, молча смотрела на него. Потом протянула руку, и их ладони встретились. Они соединились на фоне Галактики — женская, обнаженная, и мужская, в серебристой перчатке…

Потом они возвратились на «Ковчег», и Гея снова принялась просвещать его, проспавшего миллионы лет. А он слушал, стараясь не пропустить ни слова и только теперь, кажется, поверил в реальность происходящего.

— …Когда ты «проснулся» в первый раз, то был совершенно одинок. Ты как будто родился тогда, отягощенный памятью прошлого, и должен был неминуемо «уйти». Ты и ушел, ушел на «бесконечность», не в силах понять истинных, тайных глубин бытия, недоступных еще твоему разуму. И ты «умер» в убеждении, что все для тебя кончено навеки, исчез. Но когда мир вернулся к тебе, я уже давно была здесь, на «Ковчеге». И я готовилась восстановить наш Корабль и наше светлое прошлое… А знаешь, Александр, теперь я думаю, что нам нельзя было обойтись без тех испытаний, которые преподнесла судьба Ведь именно они и определили твою окончательную адаптацию к Будущему. Впрочем, они очистили нас обоих от всего — от лжи, от лукавства, от жалкого эгоизма, правда? Это сделала наша любовь, милый.

— Но зачем ты сразу заговорила со мной об инклонировании, Гея? Испытывала меня?