Дмитрий Красько - Исчезнувший

Оставив мента и убедившись, что по подъезду тихими привидениями не слоняются менты, — а они не слонялись, потому что все самое интересное было снаружи; что же до опроса жильцов, то он, по словам сержанта, уже был проведен, — я первым делом спустился в подвал. Слегка поработал землекопом, снимая небольшой слой грунта, под которым укрывался мой тайничок, достал из ящика «Беретту», — потому что надеялся, что ее мне хватит с лихвой, — и, насколько мог, скрыл следы е пребывания в клетушке.

Поднявшись в квартиру, нашинковал себе бутербродов — чтобы у сержанта, когда я буду покидать подъезд, лишних вопросов не возникло. Да и помимо его вопросов кой-какой запас жратвы при себе иметь нелишне.

Но бутерброды — бутербродами, а передо мной снова маячила ставшая уже привычной проблема. Сделав е кофе, я уселся за стол и принялся эту проблему обсасывать.

Ниточка, черти б ее драли. Сколько этих ниточек я е уже придумывал, и все они благополучно рвались, стоило е взяться за их раскручивание. Какие-то болезненно-нежные, право слово. Или мои мозолистые ладошки слишком грубы для них?

Может, все дело в том, что не я один их раскручивал? Насколько я мог судить, этим е занимались, помимо моих, еще пара рук. Руки милиции и руки неизвестной мне команды, уничтожавшей всех, имевших отношение к «Колизею». Уж и не знаю, до чего докрутилась милиция, а вот я, похоже, с час назад начисто обрубил эту последнюю руку.

Хотя нет. Сержант сказал, что был кто-то третий, скоропостижно покинувший место разборок. Однако мне от этой информации было ни тепло, ни холодно — где искать в данный момент третьего, кроме него самого вряд ли кто скажет. А сам он, скорее всего, заляжет на дно, ожидая, пока воспоминания о недавней стрельбе не потускнеют.

Да и не в третьем дело. Передо мной стояла задача отыскать Четырехглазого, а располагал ли неизвестный третий информацией о его местонахождении — большой вопрос.

Однозначно, располагал Ленивый. Но его взорвали.

Вполне вероятно, что Ломанов тоже был в курсе. Но ему перерезали горло.

Лора. Верная супруга знатного ресторатора. Похоже, он во многом доверял ей, раз, не боясь, что она попадет под мое обаяние и решится покинуть его команду, поручил напоить меня и выведать всю подноготную. Что ж, Лора вполне могла владеть нужной информацией.

Мысль была здравая. Я со вкусом потянулся, забыв о выбитом плече. Оно само напомнило, и я поморщился, резко вернув руки в исходное положение.

Где искать Лору? «Колизея» нет, и вряд ли она сделала памятный кабачок на окраине города местом своего постоянного обитания. Тем более — мужа убили и надо готовиться к похоронам. Скорее всего, сидит дома. Вопрос — где ее дом?

Ответа я не знал. Но неожиданно вспомнил о том, кто мог знать. Длинный. Ликвидатор и похититель меня, уступленный мною матрешке для удовлетворения ее низменных инстинктов. Я, правда, не мог сказать, находится ли он до сих пор на территории картонажной фабрики, или уже покинул ее. Получилось же это у коротышки (хотя лучше бы не получалось). В любом случае, проверить не мешало.

Подъезд я покинул с «Береттой» под свитером и тормозком напоказ. Но сержант, единственный из работающих на месте происшествия, кто успел прекрасно разглядеть, на сей раз даже не посмотрел в мою сторону. Стоял на том же месте и с тем же рвением уничтожал мировой запас табачных изделий. Судя по изрядно увеличившейся горе бычков под ногами, ему оставалось совсем немного, чтобы достичь цели. И я не стал приставать к нему с советом завещать свои легкие на дело борьбы с курением. Зачем? Все равно он сейчас прикончит последний табак на Земле, и курить станет попросту нечего.

Никем не остановленный, я сел в машину и покинул двор. Мой путь лежал в сторону картонажной фабрики. Мимо уже отключенных светофоров, которые презрительно мигали желтым, по пустынным улицам, на которых почти не было машин и уж тем более — людей.

Это знамение времени. Вот уже лет пять, как с наступлением темноты улицы пустеют. Даже зимой, когда ночь начинается днем. Люди боятся. Боятся быть обнаруженными поутру с проломленной головой, с простреленным легким, с порезанным желудком.

Я их вполне понимал, и даже почти полностью разделял эти чувства, хотя относился скорее к тем, кого надо бояться, а не к испытывающим страх. Но первые тоже бояться, и даже больше вторых, и это тоже — знамение времени, пропитанного злобой и ненавистью. Да что далеко ходить — два трупа в машине во дворе моего дома, четыре трупа в машине у больницы, Ломанов, Ленивый… Всё это — звенья одной цепи. Всё — примета времени. Так что, Михал Семеныч, зря ты грешил на себя — мол, живешь от хипеша до хипеша. Не ты один так живешь. Вся страна с ума сошла.