Дмитрий Красько - Исчезнувший

— А вот так говорить не надо. Наш корешок хоть и без вести пропавший, но все еще горячо любимый нами человек. Так что называй его как мы — Четыре Глаза. А лучше вообще местоимениями обойдись.

Ян взял пленника за ворот и резко выпрямил. Тому было очень трудно стоять ровно, но он героически держался, потому что не хотел повторять в живот.

— Рассказывай, — спокойно предложил Литовец.

— Он… Он жену Ломанова кадрить начал, хозяина нашего, — в голосе Лени снова присутствовало. Если не паника или ужас, то страх — точно. — За жопу лапал, целоваться лез. Ему и объяснили, что так нельзя.

В этом был весь Четыре Глаза. После пары стопок водки его развозило, как нефтяное пятно по поверхности океана — пленкой толщиной до молекулы. Пришел в ресторан, накатил водки — и какая разница, кого кадрить? То ли приблудную шлюху у стойки, то ли законную супругу владельца заведения. Ну, приглянулась баба — чего не полапать? И не важно, что ее муж — весьма авторитетная в криминальных кругах личность, что до уровня ресторатора он поднялся только для того, чтобы братве было, где коротать долгие зимние вечера и ночи (типа, и сам не в накладе, и братва благодарна). Да и, опять же, бабки на законном основании отмыть можно.

— Подробности можно? — попросил я.

— А чего подробности? Отвели его в сторону, немного помяли. И отпустили с миром. А ты зря в разборки влез.

— С миром, говоришь, отпустили? Кабы с миром, то я и влезать не стал бы. И чтобы да — так ведь нет. Так что ты, мил человек, не говори мне, что я делаю зря, а что — не очень, — я задумчиво почесал левый сосок. Действие было не самое умное, потому что через зимнюю куртку результат почти не ощущался. Только я этого не заметил, пребывая в состоянии некоторой подвешенности — допрос пленника желаемых результатов не приносил и вообще пока не оправдывал вложенных в это предприятие усилий. Внезапно вспомнился недавний разговор в машине и реакция Лени на случайно оброненное словцо, и я решил испробовать крайние меры. И сказал: — Если ты такими претензиями в меня кидаться начнешь, то я и осерчать могу. Я человек неуравновешенный. А если осерчаю, то начну делать разные мерзкие пакости. Например, прибью чью-нибудь пипиську к дереву. Если хочешь, можешь с трех попыток отгадать, чья это будет пиписька.

Леню пробил холодный пот, но сказать он ничего не успел, потому что мое предложение внезапно очень возбудило Яна.

— Слушай, Мишок, а это идея! Только у нас молотка нет…

— У бомбилы точно есть, — отмахнулся я. — На крайняк, пассатижами приколотим. Или баллонником.

— Чего вам от меня надо?! — Лёнина психика не выдержала и попыталась впасть в истерику. Выходит, в машине я верно угадал — пиписька была дорога ему не просто как память. — Не прятал я вашего друга! Я вообще о нем больше ничего не знаю!

— А кто знает? — Литовец быстро поднес к его шее руку, которой недавно полоснул по лицу.

— Ленивый!

— А это что за зверь?!

— Саша Бивнев!

— Ты популярней! Кто такой этот Саша Бивнев?

— Длинной он! Он тот, с которым ты драться с первым стал!

— А у тебя хороший слог, — похвалил я. — Тебе поэтом работать, рифмы друг на дружку складывать. Глядишь, в люди выбьешься. Где после взрыва обитает Ленивый?

— Не знаю. Там такое началось, что я в туалете спрятался. Мне страшно стало.

— Хреново, — заметил я. — Смелее нужно быть, Леня. Бесстрашнее. Теперь, по твоей милости, нам самим придется Ленивого искать. Ладно, свободен. Письма не пиши и вообще не ищи нас. Ты нам как половой партнер не приглянулся.

Мы развернулись и, разгребая снежок ногами, побрели к выходу. Леня больше интереса не вызывал. Но для очистки совести Ян поинтересовался:

— А не слишком мы с ним жестоко? Может, просто чувак не в курсе событий.

— Может, и не в курсе, — я пожал плечами. — Если бы он вчера стучать на меня не бегал, я бы про него забыл совсем. А так не забыл. Потому что у меня на стукачей память хорошая.

— Саша Бивнев, — Литовец, полностью удовлетворенный моим ответом, легко переменил тему. — Интересно, где такие водятся?

— Не знаю. Ты мне лучше скажи, чем ты ему морду порезал. Только не говори, что ножиком. Ты же не кровожадный, Ян. Ты же вегетарианец.

— Сам ты вегетарианец. Я, между прочим, колбасу люблю. А по морде я его ключом поцарапал, — и он, вынув руку из кармана, продемонстрировал мне самый обычный ключ от врезного замка. — Все равно на морозе сразу не разберешь.

— Ключом — до крови? — не поверил я.