Дмитрий Красько - Исчезнувший

— А я его только недавно сделал. Он еще не притерся…А как мы Сашу Бивнева искать будем, Мишок?

— Откуда я знаю? Я тебе что — тетя Ванга, что ли?

— Давай тогда вернемся и этого придурка еще раз попытаем, — Ян резко остановился, и я врезался в него. Мне это не очень понравилось, и я подтолкнул коллегу в спину.

— Двигай-двигай. Нечего под ноги кидаться. Я не танк, а ты без гранаты. Все равно этот хуцпан ничего тебе не скажет. Сам видел — он сейчас не в себе. Да и вряд ли что знает — кроме того, что сказал. Слишком напуганный, чтобы скрывать что-то. Пипиську ему жалко, ха! Это для таких-то людей, как мы с тобой?!

— А делать-то что будем?

Серьезный вопрос. Я бы тоже не отказался узнать ответ на него. Да и никто другой, подозреваю — применительно к нынешней ситуации.

— Без понятия. Сашу Бивнева могли увезти медики. А могли — пожарные или менты. А еще могло взрывной волной накрыть, и его теперь гвоздиком от стены отколупывают.

— Все, ты победил! — Ян поднял руки, и я заткнулся. А чего зря кислород переводить? Ленивый. Он же Саша Бивнев — не иголка в стоге сена, найдется как-нибудь. Главное, что мы узнали имя. Теперь дело за малым — придумать, с чего начать поиски. Ну, а поскольку думать на ходу было холодно, я решил отложить это занятие на потом. Мне почему-то вообразилось, что сейчас лучше вернуться домой, согреть кофе, и за чашкой-другой, с чувством, толком и расстановкой, в тепле и покое, подумать на тему возможного местообитания Ленивого.

Глупый бомбила, честно дождавшийся нас, с ходу засунул нос не в свои дела — не успела машина отъехать от ворот, натурально:

— Ну, как он? Довели?

— Совсем он плохой, — брякнул я, чтобы отвязаться. — Три раза обмочился, пока вели. Штаны замерзли. Звенят.

— Да, холодно сегодня.

Потрясающий вывод. Он мне настолько понравился, что я отвалил нижнюю челюсть и совсем перестал думать. А зачем? все равно лучше, чем у бомбилы, не получится.

— Куда вас теперь везти?

— К «Колизею», — сказал Ян.

Я с интересом посмотрел на него. Явно что-то придумал. И, похоже, нечто более конструктивное, чем я. Он, конечно, прибалт и по жизни никуда не торопится, но порой в его литовской башке случаются озарения. Хотя по каким поводам — я даже не пытался отгадать. Безнадежное это занятие.

— Хотите на взрыв посмотреть? — бомбила сделал вид, что умнее меня и причины, двигавшие Яном, понял.

— Да, — сказал Ян, но в подробности вдаваться не стал. А я стал:

— Хоть будет, что детям рассказать. А то нарожаю, они вырастут, с вопросами приставать станут. А мне их порадовать нечем будет. Придется Пушкиным радовать.

— А чем тебе Пушкин не нравится? — Ян искоса посмотрел на меня.

— А чего хорошего, что я на нем вырос? Видишь, какой охламон получился.

— Не, все правильно, пацаны, — снова вклинился в нашу интеллектуальную беседу бомбила. — Посмотреть надо. Там зрелище — чистый стриптиз. Я тоже еще разок полюбуюсь.

— В каком смысле стриптиз? — не понял я. — Кругом титьки голые валяются?

— Не, — хохотнул он. — Титьки были, когда летом в Советском районе в женской бане котел рванул. Хорошо, не задело никого.

Дядька был назойлив и глуп, как комар. Все равно по башке дадут, но пожужжать надо. Потому что — смысл жизни.

Я не стал бить его по башке. Я бы с большим удовольствием запихал ему в рот нечто вроде кляпа, но под рукой ничего подходящего не было, а рвать на затычки куртку не хотелось.

Впрочем, мучения скоро закончились. Я протянул бомбиле, как и обещал, второй червонец и, пока он снова не начал нести какую-нибудь чушь в качестве благодарности, мы убежали от него.

«Скорых» у «Колизея» действительно уже не было. А вот три пожарные машины все так же плевались пеной в скелет разрушенного клуба. Зачем — не знаю, он, кажется, уже не горел и даже не тлел. Но больше всего здесь было милицейских машин — их экипажам в ближайшее время безделье не грозило.

Ян кивнул в сторону довольно большой группы, кучковавшейся у ментовского микроавтобуса, и скомандовал:

— Давай туда. Разделимся и поспрашиваем про Ленивого.

— Давай, — кивнул я. — Как амебки — разделимся и поспрашиваем.

Литовец махнул на меня рукой и ушел с умным видом. Которого, между прочим, мог и не принимать — мысль, до которой он додумался, была не самая гениальная. Я бы тоже такую придумал, если бы постарался.

Группа, на которую натравил меня Литовец, состояла человек из пятнадцати. Мерзли в ожидании своей участи, окруженные четырьмя ментами. Кто в верхней одежде, а кто и без оной — видимо, пожарные поспособствовали, залив гардеробную. Этим, облаченным в совсем не жаркие костюмчики, было хреново, но безжалостные менты никого не отпускали. У ментов была конкретная цель — отбуксировать всех свидетелей в отделение и провести дознание. А если кто-то при этом будет испытывать неудобства — это уже не есть проблемы ментов. Не фиг было становиться свидетелем подобных безобразий.