Дмитрий Красько - Хозяин

У «Колизея» все было, как всегда. Сверкали разноцветные лампочки, изнутри гулко ухала музыка. У входа с десяток молодых людей выясняли, кто виноват и что делать. Что делать, сообразили быстро — бить морду. А вот кому именно бить, было непонятно, потому что ответить на вопрос «Кто виноват?» оказалось не так просто. Метрах в десяти от них караулила группа охранников о шести головах. Эти выжидали, пока виновный будет найден.

Здесь ли в данный момент обретался Кар, или его сюда даже не заезжало, сразу разобрать было невозможно. Я же решил возобновить его поиски именно с «Колизея» просто потому, что клуб был немного ближе загородного коттеджа моего противника. Километров на пятнадцать.

Посасывая очередную сигарету и разглядывая сверкающий фасад, я пытался сообразить, как половчее внести ясность в интересующий меня вопрос. Внутрь не пропустят, это как дважды два; хотя условиям дресс-кода мой туалет, по большому счету, соответствовал. Брюки и рубашка наличествовали, а на кеды вряд ли кто обратит внимание. Но чересчур насыщенный денек лишил одежду львиной доли былой свежести, а кое-где она откровенно запачкалась и даже порвалась.

Существовал, впрочем, куда более простой способ — подойти к охранникам и напрямую спросить, здесь Кар или нет. Вряд ли они заподозрят что-нибудь криминальное. Подумаешь, затрапезный таксер интересуется местонахождением подпольного хозяина города. Может, просто курьер, весточку от друзей притаранил. Скорее всего, скажут «да» или «нет», и продолжат наслаждаться разборками молодых людей.

Я решил, что так и сделаю — вот докурю сигарету, пойду и спрошу. Но прежде, чем успел претворить свою задумку в жизнь, распахнулась дверь и на заднее сиденье бухнулась блондинка — очень секси. Я слегка расстроился, но виду не подал. Однако вслед за ней в салон принялся моститься престарелый пердун в малиновом пиджаке. В дополнение к этому прикиду он являлся обладателем блестящей лысины и солидных размеров ушей. Слон позавидует, ей-богу. Хотя с моей, чисто водительской точки зрения, носить такие было просто нерационально — парусность увеличивалась почти вдвое. Если против ветра — так и вовсе не вырулишь.

— А вот мы сейчас немного прокатимся за город, потом поедем ко мне и будем там бум-бум-буру-бум, — пьяно пролопотал ушастый.

Отчего-то эта его незамысловатая фраза окончательно расстроила меня.

— Пшел вон! — попросил я. — И дверь с той стороны закрой. А то я тебя прямо здесь бум-бум-буру-бум.

Ушастый в полнейшей растерянности посмотрел мне в затылок и спросил:

— Это ты кому говоришь? Это ты мне говоришь?

— Вон пошел! — для пущей убедительности я переключился на рык. — Оба — нахрен из машины! Я в парк еду.

— А ты знаешь, с кем сейчас говоришь? — осведомился он.

Тут я разгневался, что твой Зевс, недобравший амброзии. Пассажиры мне были сейчас нужны, как хорьку — одеколон. Но затевать разборки тоже не хотелось. Если охранники меня срисуют, — а они срисуют, как пить дать, — то хрен скажут что-нибудь относительно Кара. С другой стороны, ушастый вряд ли угомонится по собственной воле. Без небольшого мордобоя не обойтись.

Тяжело вздохнув, я выбрался из-за баранки, и, взяв непрошенного гостя за шиворот, извлек из салона. Слегка встряхнул, потом сгреб за грудки и, прижав к машине, приподнял.

— Ну поделись со мной страшной тайной, — предложил я ему. — Кто ты такой? И почему я не должен тебе сейчас баллонник в жопу засунуть?

— Поставь меня на место! — с пьяным достоинством потребовал он. — Я Штыц, меня вся братва знает! И ты сейчас нас повезешь к Кару на дачу, понятно? Подождешь пару часиков — и ко мне домой!

Я бережно опустил его на землю и даже пиджак на груди разгладил. То, что он сообщил, заслуживало внимания. Больше не нужно было надеяться на охранников, которые, может, поделятся информацией, а может, и денег за нее попросят. Теперь у меня был честно заполученный клиент, который точно знал, что в данный момент Кар находится за городом. Больше того — этот самый клиент и сопроводит меня туда, и коттедж нужный укажет, так что я уж точно не ошибусь. Не придется, то есть, пробивать их все на наличие злой собаки.

— К Кару, говоришь? — вкрадчиво-извиняющимся тоном переспросил я. — Какие дела! Ты на меня не сердись, ладно? Я же не знал, что ты — Штыц. Думал — просто какой-то мишугенер приблудный.

Блондинка, которая между делом тоже выбралась из машины и в ожидании окончания переговоров развлекалась тем, что стремительно истребляла длинную и тонкую сигарету, наградила меня презрительным взглядом. Но мне до ее презрения дела не было — сейчас архиважно было заполучить Штыца в клиенты. И тот не подвел. Поправил свой малиновый пиджак и заявил: