Дмитрий Красько - Хозяин

— А что здесь происходит?

— Попрощайся с дядей, — Генаха кивнул головой в мою сторону. — Дядя на войну уходит. Как матрос. Сегодня здесь, а завтра, — и он задрал морду к потолку, — там. Иди, хоть панталоны какие накинь. А то перед мужчиной стоишь. И голая. Неприлично.

И снова ущипнул конь-девицу за круп. С такими проявлениями нежности у нее вся жопа должна быть в синяках, честное слово. Впрочем, ей такие ласки были по нраву. Она довольно сказала нечто вроде «Иго-го!» и ускакала куда-то — видимо, поближе к панталонам.

Генаха постоял еще немного, слегка пошатываясь и пытливо глядя на меня. Потом сказал с неожиданной грустью:

— Удачи, Мишок. Я с тобой не пойду — из меня сейчас помощник никакой получится.

Я махнул на него рукой — мол, да вали ты уже поскорее. А он взъерошил пятерней жидкие волосы на затылке и добавил:

— Жалко, блин! Хороший ты был мужик!

— Я еще не «был», — возразил я. — Дуй за панталонами.

Кавалерист больше ничего не сказал. Развернулся, чудом не запутавшись в ногах, и заковылял прочь.

— Трогательная сцена, — заметила медичка Катерина. — Прямо «Прощание славяна». — Она успела покончить и со второй раной, и теперь приводила себя в порядок. Что выразилось в складывании скальпелей-тампонов в пакет и стаскивании с рук окровавленных перчаток. К немалому моему удивлению, остальные детали своего немудрящего туалета умудрилась сохранить в чистоте. Видимо, сказалась немалая практика. — На ноге рана не опасная. Ни кости, ни сухожилия не задеты. Через пару недель затянется. Где кухня?

— Там, — я неопределенно махнул рукой. В информативном плане жест ничего не нес, но Катерине информация и не требовалась. Типовой дом, типовая планировка. Трудно не сообразить, где тут кухня. И ее вопрос, и мой ответ преследовали целью получить разрешение на посещение оной. Хотя — почему от меня, если хозяин — Генаха?

Только медичка таким вопросом не задавалась. Вышла, слегка пожурчала водой, ополаскивая вспотевшие за время работы в резиновых перчатках ладони, и сразу вернулась.

— Давайте поедем отсюда побыстрей, — попросила она. — Не дай бог, меня в больнице хватятся. — Потом подумала и назвала настоящую причину спешки: — Как-то мне здесь неуютно.

Я поднялся и подошел к дивану. Литовец уже не потел, просто лежал с закрытыми глазами, часто и глубоко дыша. То ли спал, то ли был без сознания — я так и не понял. Наклонился было за пакетом, но Катерина остановила меня:

— Оставьте здесь! Там бинты, мазь. Еще пригодятся, — и, показывая пример, пошла к выходу. Я поплелся следом.

Генаха и конь-девица проводили нас новой серией страстных вздохов. Но медичке было уже все равно — она покидала нехорошую квартиру.

Спускаться по лестнице налегке было не в пример легче, чем подниматься по ней с Литовцем под мышкой. Не сказать, чтобы я наслаждался процессом, но на душе было гораздо спокойнее. Главным образом потому, что я сумел обеспечить Яну первую медицинскую и место, где он сможет слегка отлежаться. Через денек-другой его можно будет перебазировать к жене и детям. Понятно, что до стадии огурчика ему к этому времени будет еще далеко. Но и страшилкой из фильма ужасов он выглядеть уже не будет.

— Завтра утром ему не мешало бы перевязку сделать, — как бы между прочим заметила Катерина.

— А вы во сколько меняетесь? — автоматически вырвалось у меня.

— Вы хотите, чтобы я опять сюда приехала? — она удивленно, хоть и мельком, полоснула по мне взглядом.

— Вы боитесь? — не поверил я. — Ну давайте, я заеду за вами и буду сопровождать. И никому в обиду не дам.

— Не в этом дело, — усмехнулась медичка. — Может, у меня на утро другие планы? Нечто более романтическое, нежели поездка к этому пьяному кривоногому Гераклу?

— Зря вы так на него, — мы подошли к машине, и я отпер ее. Катерина устроилась на заднем сиденье, я, соответственно, за баранкой. — Генаха — хороший человек. Просто стресс снимает.

Некоторое время мы ехали молча. Потом Катерина проговорила — медленно. То ли с трудом подбирала слова, то ли ей прежде не доводилось говорить таких вещей:

— Это вы хороший человек. Есть в вас что-то. Цепляет.

— Чушь, — безучастно откликнулся я. — Вы меня не знаете.

— А вы сейчас и в самом деле… На войну?

— Да.

— Как вас зовут?

— Миша. По прозвищу Мишок.

— А знаете что, Миша? Подъезжайте-ка вы к больнице к девяти утра. У нас в полдевятого пересменка. А вечером сводите меня в ресторан. Только обязательно подъезжайте. Договорились?