Дмитрий Красько - Хозяин

— Еще один друг? — уточнила она, приспустив очки и окинув меня близоруким взглядом поверх оных. Чистая училка, отчитывающая малолетнего раздолбая. — Тоже таксист?

— Да, — покаянно кивнул я. — У меня много друзей. Большинство — таксисты.

— И вы всегда будете бегать ко мне, когда вашим друзьям-таксистам будет плохо? Решили новую традицию завести?

Я смутился. Она была права. Но у меня выбора не было:

— Доктор, честное слово! Ни одного знакомого медика на всем белом свете. Одни таксисты. А Ян сейчас лежит и кровью истекает.

— Чем вы там со своими друзьями занимаетесь? — тяжело вздохнула она.

— Охотой. А дичь отстреливается. Дичь такая дикая попалась — просто ужас. Вы поможете, доктор? Понимаете, ранение огнестрельное, а мы не хотим, чтобы милиция узнала. Мы заплатим! — и я полез в карман за бумажником Штейнмана.

Но медичка протянула руку в мою сторону и резко сказала:

— Стоп! Я подумаю про оплату. И назову сумму. Если вообще соглашусь вам помочь.

— А вы согласитесь? — я с надеждой уставился ей в очки, которые к этому времени были возвращены на место.

— Где ваш друг сейчас находится?

— Внизу, в машине. А вы справитесь с огнестрелом?

Она развернулась и пошла прочь, безразлично бросив через плечо:

— Не переживайте. Спускайтесь вниз и ждите там. Через пять минут выйду.

Я понятливый. Я не стал уточнять детали. К тому же, навалилась какая-то усталость. Кажется, моральная. Вроде той, что постигла меня по окончании перестрелки у дома Кара. Но ту быстро исцелили своей сиреной подъезжающие менты. В больнице же, на пороге реанимационного отделения, сирены при любом раскладе быть не могло. Так что моя усталость останется при мне. Как долго — вопрос.

Медленно, через раз ступая, я спустился вниз. И был атакован медсестрой, что ждала от меня домик на Канарах. И которая, ко всему, оказалась весьма любопытной особой. Настолько любопытной, что даже заставила засомневаться — а дарить ли ей этот самый домик?

— Ну, как там реанимация? — спросила она. Все такая же лохматая и опухшая со сна, но с блистающими нездоровым светом глазами. Сидела за стойкой и сжимала в руке телефонную трубку. Возможно, до моего появления общалась с милицией, ябедничая на меня же. Но мне было плевать. Я ничего не украл, никого не побил и вообще собирался добровольно покинуть место происшествия. Если наряд и приедет, то о своих недавних подвигах я распространяться не буду. Что до остального, то машина, в которой сидел окровавленный Ян, притаилась на стоянке за углом, среди десятка других машин. А на моей одежде, хоть и сильно помятой и даже в некоторых местах порванной, крови не было. Так что пусть едут. Мне от этого ни жарко, ни холодно. Правда, время потеряю. А этого не хотелось — в основном, из-за Яна.

— Нормально реанимация, — бесцветным голосом отозвался я. — Можно реанимировать. Даже нескольких сразу.

Выйдя на крыльцо, достал сигарету и закурил. Ждать медичку в машине показалось глупым. Пока она сообразит, куда идти, пока сориентируется на стоянке… Литовец же от моего присутствия в данный момент никакой выгоды не поимеет. Поэтому гораздо эффективнее было дождаться ее у входа, чтобы потом сопроводить прямиком туда, куда нужно.

Пять минут показались необычайно длинными. Я успел выкурить аж две сигареты, прежде чем медичка оказалась рядом. Она была уже без колпака и халата, в темной водолазке и юбке. В руках держала пакет. Волосы немудряще собрала на затылке в конский хвост. Все — до крайности функционально и с полным презрением к мнению окружающих.

— Где? — резко спросила она.

— Там, — я бросил окурок в урну и махнул рукой в сторону стоянки. — На парковке. — И пошел вперед, тропя путь. Медичка — молча — следом.

На стоянке я распахнул дверь машины с пассажирской стороны и сделал приглашающий жест рукой.

Сестра наклонилась к Яну, попыталась оценить общую обстановку. С задачей не справилась и раздраженно бросила через плечо:

— Может, свет какой-нибудь включите? Я не сова, в темноте не вижу!

Я поспешно обогнул машину, сел за баранку и включил верхний свет. Медичка вынула из пакета перчатки, натянула их и с абсолютно бесстрастным выражением лица принялась за осмотр. Ян, будучи без сознания, возражать не стал, но свое отношение к происходящему выразил, выпустив на лбу обильную испарину.

— У него ключица перебита, — сообщила медсестра и, осмотревшись, брезгливо поморщилась: — Как тут грязно! Я в таких условиях ничего сделать не смогу — обязательно заразу занесу. Хотите или нет, а его надо в больницу.