Сергей Самаров - На войне как на войне

— Да. Это информация к размышлению. Над вами была произведена уникальная, единственная, можно смело сказать, в мире операция. Подумайте, что это могло вам лично дать? И что могло дать Радяну? А завтра мы поговорим и по этому поводу тоже.

— Я имею возможность полюбоваться собственной медицинской картой? Может быть, хотя бы это наведет меня на мысли?

Полковник ненадолго замялся.

— Я сделаю вам ксерокопию, — наконец согласился он. И таким образом, сам того не понимая, дал мне новую информацию к размышлению. Дополнительную. Пауза, выдержанная Мочиловым, очень много сказала.

Раз мне не дают на руки саму карту, это может значить только то, что полковнику есть что скрывать и он не раскрылся передо мной полностью. А мне очень хотелось бы знать, какие козыри он пожелает мне предъявить, если я раздумаю с ним сотрудничать.

На этом мы временно и расстались.

В спортзале я застал тех парней, которых уже видел в столовой. Вежливо поздоровался, но они оказались не слишком общительными и, ответив на мое приветствие, отошли чуть в сторону. Разговаривали между собой вполголоса.

Я всем в знакомые не навязываюсь и потому сделал вид, что принимаю условия мирного сосуществования. Да и пришел я сюда не для разговоров. Мимоходом, почти не останавливаясь, провел каскад ударов по одному мешку, через четыре шага выдал каскад ударов по мешку следующему и остановился в шести шагах от мишени для метательных ножей.

Все три ножа я бросил так же, как бил по мешку — чуть не проходя мимо. И удачно. Лишь один пробил линию центрального красного круга, остальные угодили внутрь. Эти ножи я делал сам — не слишком мне нравятся стандартные. Вытаскивая их, увидел, что слегка заинтересовались моим занятием четверо неразговорчивых зрителей. Подошли ближе. Стали смотреть, как я выполняю вторую серию бросков. Теперь все три ножа попали в круг.

— Меня командир все учил «стрелки» [20] бросать, — сказал один. — Очень он «стрелки» любил...

Я так понял, что слова обращены ко мне. Как человек иногда вежливый, обернулся.

— Для моей руки, — сказал, — «стрелки» легковаты.

И протянул свои ножи.

— Попробуете?

Он взял. Бросил их быстро один за другим. Только последний воткнулся.

— Ножи непривычные... — сказал парень, оправдываясь. — У нас в роте не такие были.

Непроизвольно я сделал вывод, что парни раньше служили в линейных частях спецназа. Потом их выделили в группу. Очевидно, вернулись с первого задания. И, судя по внешней угрюмости задание было не из приятных. Одного человека потеряли. Скорее всего командира, который очень любил «стрелки».

— Это самодельные... — сказал я, подобрав ножи. И тут же продемонстрировал еще одну серию бросков. Результат оказался такой же, как в первой серии. Одно лезвие наполовину вышло за край.

Я обернулся. Все четверо смотрели на меня молча и угрюмо. Не люблю такие взгляды. И не понимаю...

Продолжать занятия под подобное разглядывание мне не захотелось. Я протянул кассету с ножами тому, с которым разговаривал.

— Если желаете, могу на время дать потренироваться. Потом в двести четырнадцатую комнату занесете... Рука должна быть к любому ножу приспособлена. Не всегда под рукой стандартный. — Я сказал это как старший по возрасту. Мой возраст, видимо, дал парням неправильное представление о высоком офицерском звании.

Парень оглянулся, словно одобрения у товарищей спрашивая, и кассету взял. А я вышел. Пусть потренируются. В службе это всегда может сгодиться. Меня умение обращаться с ножами много раз в Афгане выручало. И после Афгана тоже. Может, и их когда-то выручит.

Я только вернулся к себе в комнату, как камера слежения, выполняя обязанности образцовой секретарши, сразу сообщила об этом полковнику Мочи-лову. Полковник не замедлил воспользоваться телефоном. Трехзначные номера набираются быстро. И я только успел подойти к тумбочке, чтобы включить телевизор, как телефон подал голос.

Даже не спрашивая, я буркнул в трубку:

— Слушаю вас внимательно, товарищ полковник.

— Алексей Викторович, медицинская карта готова. Желаете посмотреть?

— Желаю.

— Я сейчас пришлю.

Я развалился в кресле в ожидании. Минут через пять в дверь постучали.

— Войдите.

Медсестра протянула мне пакет.

— Юрий Петрович просил передать, — и посмотрела на меня так, что я ощутил себя олимпийским героем.

— Спасибо.

Она ушла, от двери еще раз обернувшись и бросив повторный взгляд. Красивая женщина. Но красивые женщины почему-то всегда появляются на моем горизонте не вовремя — или мне в этот момент предстоит работать, и тогда я обязан видеть в каждом желании познакомиться со мной провокацию, или я нахожусь под внимательным оком камер слежения. А эти камеры отобьют любвеобильность у любого, кто не мечтает сниматься в порнушных фильмах. Я почему-то не мечтаю. Я даже о простых фильмах не мечтаю...