Сергей Соболев - Пленных не брать

К немалому удивлению, ему не пришлось даже давать взятку. Заставили только на входе заплатить пятьдесят долларов, это была обычная плата за пользование спецзалом. А еще спустя час с небольшим, после соблюдения необходимых формальностей и приличествующих случаю прощальных и напутственных слов, Брэдли наконец остался один.

Журналист перебрался на застекленную террасу. Прикурил сигарету, на прощание махнул рукой Люку, приклеившемуся к заднему стеклу автобуса, затем еще раз помахал, когда Кэт и Люк поднимались по трапу самолета, хотя на этот раз он не был уверен, что они способны его разглядеть на таком расстоянии. Выбросил окурок в урну, тут же прикурил вторую сигарету. Его бросало то в холод, то в жар, как во время приступа малярии. Руки так тряслись, что он едва смог заставить себя прикурить.

«Спокойно, — сказал себе Брэдли, — немедленно возьми себя в руки, расслабься. Сейчас не время выказывать свои страхи. У них была возможность взять тебя за горло, это твои близкие. Пройдет еще четверть часа, самолет поднимется в воздух и такой возможности они будут лишены».

Больше всего Брэдли опасался возможных провокаций. Неприятностей можно было ожидать как со стороны разработчика, так и от родных сограждан с диппаспортами. Он не очень-то удивился бы, если бы вдруг в багаже Кэт обнаружился неразрешенный к провозу груз или документы бы оказались не в порядке. Да мало ли существует способов «тормознуть» на границе нужного человека? И задержать его на неопределенный срок в Москве, пока будет длиться разбирательство. А длиться оно может как угодно долго. Например, до тех пор, пока Брэдли не выполнит все инструкции господ Кука и Гартнера. Только в этом случае его жена и сын перестанут быть заложниками и вновь обретут статус гражданина великой страны.

Что мешало им так поступить? Ровным счетом ничего. Брэдли, конечно, попытался предпринять определенные меры безопасности. Именно по этой причине он выбрал для прохождения таможенных процедур спецзал, здесь меньше народу, все на виду, не то что в толкучке общего зала. Брэдли осознавал, что его попытка уменьшить риск провокации выглядит в глазах профессионалов наивной. Один маленький пакет белого порошка, обнаруженный в личных вещах Кэтрин, — этого вполне достаточно, чтобы поставить на колени гордого и независимого американского журналиста Майкла Брэдли. Да, он будет стоять на коленях и униженно скулить: «Чего изволите, мистер Кук? Я все сделаю в лучшем виде, мистер Гартнер…» А что ему останется делать?

Одно из двух: либо они решили, что он и без этого плотно сидит у них на крючке, либо не хотят по каким-то своим соображениям идти на крайности, предпочитая цивилизованные методы работы. В последнее ему верилось с трудом. Вероятнее всего, церэушники на все сто уверены в том, что он согласится плясать под их дудку.

Существовал и третий вариант. Майкл Брэдли страдает тяжелым психическим заболеванием, ему повсюду мерещатся происки ЦРУ и их русских собратьев, вся эта история с фондом Щербакова является плодом больного воображения. Отсюда следует, что его, то есть бывшего репортера Брэдли, нужно упаковать в смирительную рубашку и определить на длительный срок в соответствующее медицинское учреждение. И в самом деле, с чего это вдруг он так забеспокоился? Ну и что из того, что церэушники решили задать ему парочку вопросов? Работа у них такая — людей расспрашивать да отчеты в Лэнгли строчить.

Нет, это мы уже проходили. Нечего прикидываться душевнобольным, этот номер не пройдет. И сотрудников московской резидентуры ЦРУ он интересует не в качестве источника информации, а как потенциальная марионетка, программу действий для которой уже создали поднаторевшие кукловоды. Подтверждений тому имеется немало. Да хотя бы вот эта парочка двухметровых «мальчиков», что застыли у него по бокам. Лица как у каменных изваяний, любят изображать из себя суперменов. Господи, ну почему они все выглядят так, как будто их выращивают в специальном инкубаторе? Они поразительно напоминают героев тех паршивых шпионских фильмов, производство которых финансируется из закрытых фондов спецслужб.

Грузный «Боинг» выкатил на взлетную полосу, натужно взревел мощными двигателями, набрал необходимую для взлета скорость и взмыл в полуденное московское небо.

Брэдли, не скрывая облегчения, сделал глубокий вдох-выдох, выпрямил сгорбленную от перенесенного напряжения спину. Все, через двенадцать часов они будут на родной земле. Теперь у него появилась свобода действий.