Сергей Зверев - Битва с богами

— Что за война? — осведомился охранник.

— Патруль вызывай, — прикрикнул я. — Тут преступник в розыске.

Я связал гончую его же ремнем. Охранники оттащили его в служебное помещение, и опять загремела музыка. Веселье не должно прерываться. О конфликте моментально забыли.

Вскоре возникла патрульная машина. Ознакомившийся с моим муровским удостоверением патрульный кивнул на приходящего в себя фанатика:

— Куда его? В больницу или контору?

— В какую больницу?! Это особо опасный. В контору.

— Группу будем вызывать? Осмотр по нападению на сотрудника при исполнении.

— Забудь, лейтенант. Ни к чему лишняя писанина.

Патрульный понимающе кивнул.

Не успели полицейские кинуть гончую в «обезьянник» и вызвать доктора, как приехал фургон с операми ФСБ.

— Наш человечек, — объявил подтянутый образцовый майор в длинном черном плаще.

— Он задержан за хулиганство, — начал ерепениться дежурный по отделу полиции.

— Даже так, — удивился майор и сделал один звонок.

Через минуту дежурному позвонил заместитель начальника окружного управления внутренних дел и выдал ему что-то крайне неприятное.

— Забирайте, — произнес дежурный с кислым видом.

— Поверь, капитан, не нужен он тебе, — усмехнулся майор.

Очередная гончая отправилась к нашим потрошителям. Не думаю, что те выдавят из него много информации, но каждая ниточка ложилась в общее полотно.

Через день я приехал на вторую площадку — базу под Москвой, где меня уже ждал в своем кабинете Куратор.

— Поработали с этим паскудником, — проинформировал он.

— И как они на меня вышли?

— Случайность, от которой никто не застрахован, — отмахнулся Куратор. — Столкнулся с тобой нос к носу в ночном клубе, и сработала вложенная программа на уничтожение… Кстати, чего ты там делал?

— От тоски подался.

— О, по работе соскучился.

Я пожал плечами. А потом спросил:

— Как он меня узнал?

— Вот. — Куратор вытащил из ящика стола бумажку в половину стандартного листа.

На цветном принтере была распечатана моя морда.

Я внимательно посмотрел на изображение. И откуда оно у них, интересно?

Фон не просматривается — где меня снимали — непонятно. Но снимали на улице. Скорее всего, изображение с наружной камеры, но очень качественной, такие на подъезды не цепляют… Я в темной куртке. Надевал ее не так много раз. Когда и где?

Я попытался вспомнить. И поймать ускользающую мысль.

И вспомнил!

— У меня есть еще один объект для отработки, — объявил я Куратору.

— Излагай, майор.

Шуршала дорогая и сложная система кондиционирования, поддерживавшая в помещении комфортную температуру и влажность. Атмосфера в комнате для допроса соответствовала седьмому уровню конфронтации — то есть почти доброжелательному разговору.

Человек, сидящий напротив меня и Куратора, давно уже прекратил сопротивление. Сперва с ним поработали методами психологического взлома, но он и в самом начале не слишком упирался.

Психологи, как только увидели объект, отметили, что в его личности присутствует внутренний разлом. А разломы фатальнее всего проходят по камням — твердость духа и убеждений при определенном нажиме дает такие трещины, что мировоззрение и устои раскалываются и рассыпаются в труху.

Этот человек подошел к такому разлому. А мы ему еще и помогли. И теперь он отвечал на вопросы.

— Они перешли на сторону зла, — сказал он. — И я больше не хочу в этом участвовать.

Черты его лица обострились, лоб прорезала морщина. Но в голосе звенела стальная убежденность.

— Еще раз изложите суть проблемы, — потребовал Куратор.

— Думаю, вы знаете, что Россия была в свое время объявлена главным препятствием к трансформации существующего мироустройства. Некие особенности русской цивилизационной матрицы входят в непримиримое противоречие с основами Нового порядка. Россию было решено списать, что и было блестяще проделано в девяностых годах, но по ряду причин не доведено до конца.

— Кто это решает? — спросил я.

— Трудно сказать. Знаменитые финансовые фамилии, группировки в Ватикане, потомственные аристократы, тайные ордена — они лишь стороны одного явления. Кто стоит за трансформацией цивилизации, я не знаю. Хотя теперь начинаю подозревать.

— Кто?

— Сам сатана. Или нечто, вполне заменяющее его.

— Обычно в материальном мире имеется конкретное воплощение темных сил, — снова подал я голос.