Андрей Щупов - Мессия

Мне показалось, что снова кричит Зоя. Я встрепенулся. Может быть, кого-то ранило?.. Автомат, еще совсем недавно состоявший в собственности верзилы, медленно приподнялся и лег стволом на подоконник. Увы, с благородством и принципами приходилось расставаться. Чуть помешкав, я приложился щекой к прикладу, и через секунду оружие забилось в моих руках живым существом, норовя вырваться, изрыгая тяжелую, грохочущую смерть.

В юности, на стрельбище, я приобрел некоторый опыт в общении с подобным оружием, и все же ощущение было не из приятных. Я оглох от грохота и совершенно не разбирал куда всаживаю свои пули. В несколько секунд рожок опустел, зато и результат сказался немедленно. Молодчики вынуждены были залечь, а одного или двух я сумел-таки зацепить. Но больше всего досталось машинам. Они приехали сюда гладкие, лоснящиеся, полные своего особого автомобильного достоинства. Теперь все они требовали, как минимум, капитального ремонта. Неожиданность всегда приносит дивиденды. Я собрал первый урожай, очередь была за противником. И они не заставили себя ждать. Комнатка наполнилась гулом и дрожью. Трещало дерево, крошилась штукатурка, на пол летели осколки посуды. Даже сидеть в углу за радиатором представлялось небезопасным. Видимо, весь свой гнев атакующие перенесли на мое окно. Стараясь ужаться побольше, я подтянул колени к подбородку и за ножку поближе придвинул к себе старенькое кресло. Не ахти какое, но прикрытие. Некоторое время здесь можно было держаться.

Почувствовав присутствие постороннего, я оглянулся и с изумлением рассмотрел Горыныча. В руках он сжимал длиннющую допотопную двухстволку, на рябоватом лице его застыло выражение настороженной сосредоточенности. В другое время и в другом месте я наверняка бы расхохотался. Подумать только! Хитрый пронырливый старикан решил присоединиться к ополчению! Было над чем поломать голову. Как правило, подобных передряг старик-китаец находчиво избегал. Любимым его занятием было отлавливание уличных собак и изготовление из них полушубков, рукавиц и мохнатых неказистых шапок. Мясом Горыныч тоже не брезговал, почитая за деликатес и искренне обижаясь на все наши замечания. А мы многое что замечали старику. Неряшливая его непритязательность доходила воистину до космических высот. Квартира соседа насквозь пропахла солониной, а сам он источал устойчивый запах чеснока, пота и собачьего жира. Окружающие говаривали, что старик-китаец с удовольствием занялся бы и людоедством, если бы на то выдавали соответствующую лицензию. Вообще то он был из татар, но так уж повелось, что люди превратили его в китайца. Имя Горыныч ему дал Мазик. Еще лет шесть назад. Настоящего имени соседа теперь уже и не помнили. Он был или Горынычем или китайцем, или и тем и другим одновременно.

— Пригнись же!..

Мое предупреждение запоздало. Пуля угодила старику в плечо, отшвырнув к стене. Невидимый стрелок уже влезал на подоконник. Я не видел его, но слышал. Чужой приклад торопливо молотил по окну, вышибая остатки стекол. Судя по всему, гость номер два всерьез опасался порезаться. Затаившись, я достал из-за пояса «Глок», однако, как оказалось, Горыныч и сам не прочь постоять за себя. Долговязая его двустволка блеснула сдвоенной молнией, и человека, собравшегося уже спрыгнуть на пол, выбросило на улицу. Два тульских ствола двенадцатого калибра — вещь чрезвычайно опасная. Показав старику большой палец, я поинтересовался.

— Надеюсь, парочка патронов у тебя еще найдется?

По тонким губам китайца скользнула улыбка. Он горделиво похлопал себя по карманам. Пожалуй о патронах его можно было не спрашивать. Неряшливый, мешковатый, он в то же время являл собой на удивление расторопного хозяина. Его не смущала грязь и не тревожила пыль. Более важным обстоятельством для старика было то, что пыль в его квартирке покрывала ковры и атласные подушки, а под слоем кухонных сальных разводов пряталось настоящее серебро и музейный фаянс. Можно ли объять необъятное? Наверное, нет. Но сочетать несочетаемое вполне возможно, и наш китаец был тому ярчайшим примером. Он и к ране своей отнесся с полным небрежением, поплевав на ладонь и приложив к плечу. Ту же ладонь но чуть позже он буднично вытер о рубаху, больше похожую на ветхий пиджак, и, переломив ружье, стал выгребать из карманов охотничьи патроны. Поймав мой недоуменный взгляд, крикнул, поясняя.

— Слюна — смесь целебная. Заживет.

— А если кость задета?

Он ухмыльнулся.