Сергей Зверев - И не таких гасили

— Слава богу, — прошептала она. — А я боялась, что мы уже не увидимся.

— Увиделись.

Приблизившись к ведру, Антонов повернулся к девушке спиной и стал мочиться. Обстановка была напрочь лишена романтизма, и он не собирался делать вид, что это не так.

Когда он закончил, Павлина лежала на матрасе, уткнувшись носом в стенку.

— Правильно, — одобрил он. — Еще рано совсем. Поспи.

— Нет, не буду, — глухо откликнулась девушка. — Глупо тратить последний день жизни на сон. Скоро и так станет темно и тихо. Навсегда.

— Не забивай голову глупостями, — сердито произнес Антонов. — Все обойдется.

— Ничего не обойдется. — Она качнула головой. — Ты это и сам знаешь. У тебя на лице написано.

Он постоял посреди камеры, взвешивая ее слова. Павлина была права. Он перестал себя контролировать, и это было плохо. Человек, не владеющий собой, никуда не годен. Он или совершает какой-нибудь безрассудный поступок, или опускается. Ни того, ни другого делать было нельзя.

Сев на пол рядом с Павлиной, Антонов нежно поцеловал ее в висок и тихо попросил:

— Не обижайся, если я иногда бываю грубым. Таким уж уродился.

— Ты хорошим уродился. — Она повернулась к нему, обхватив его здоровой рукой за шею. — Самым лучшим.

Это была откровенная ложь, но ложь приятная, и Антонов не стал возражать. Он просто припал к губам девушки своими губами. Они целовались долго и страстно, как школьники. А больше ничего не было. Хватало и этого.

Было около восьми утра, когда Второй прикончил чашку кофе — третью и явно не последнюю за сегодня. Воспаленные от недосыпания глаза казались пораженными коньюктивитом и слезились, как будто в них бросили пригоршню песка. Его подняли в шесть, чтобы сообщить о бегстве Темногорской и ее свиты. Сообщалось также о свернутом ковре, который был погружен в вертолет, и в котором вполне мог находиться человек, предположительно, взрослый мужчина. Второй догадывался, кем был этот мужчина. Он срочно вызвал на работу Белянкину, а когда та, запыхавшись, влетела в приемную, отчитал ее, как девчонку, за слишком яркий макияж. Теперь можно было сорвать раздражение на командире опергруппы ФСБ, полковнике Дутове, и Второй не собирался упускать такую возможность.

— Сколько человек вело наружное наблюдение за объектом? — тихо спросил он, вертя в пальцах чашку, на дне которой чернела кофейная гуща.

— Трое, — ответил Дутов. — Попеременно.

— И эти ваши три оперативника не нашли способ проследить за отъезжающими средствами?

— Но как? Дорога лесная, узкая, на хвост незаметно не сядешь. Про вертолет я вообще молчу.

— Так надо было организовать перехват! — сорвался на страшный крик Второй, что отчасти явилось неожиданностью для него самого. — Наземный и воздушный! Чтобы отследить маршруты.

Дутов покраснел, у него запрыгали губы.

— Я тотчас доложил по инстанции, — произнес он. — Не моя вина, что машины выехали из Питера только пятнадцать минут спустя, а с вертолетом вообще не получилось. Даже спутниковое наблюдение не сумели организовать.

— Почему? — Второй швырнул в урну чашку, у которой вдруг отломалась ручка.

— Не могу знать… — Дутов проглотил запрещенное в этих стенах «товарищ генерал». — Я спутниками не распоряжаюсь и за них не отвечаю.

Мало того что он стал красным, как вареный рак, так его лицо еще пошло белыми пятнами. Рядом с ним Второй выглядел бледным, как покойник. В глубине его души зрело убеждение, что надвигается нечто катастрофическое. А логика, увязывавшая оборвавшийся звонок Антонова с его исчезновением, говорила, что его нет в живых. И все же Второй запрещал себе доверять интуиции и даже разуму.

Он поднял воспаленные глаза на полковника:

— Дом обыскали?

— Так точно, — отчеканил Дутов, вперив немигающий взгляд в стену перед собой. — Ни души.

— Ни живой, ни мертвой?

— Так точно.

— Хорошо искали?

— Как положено.

Второй хотел предложить полковнику не дуться, но спохватился, решив, что тот надуется еще сильнее, восприняв это как намек на свою фамилию.

— Ты это, — проворчал он, — не принимай близко к сердцу. Сотрудник у меня пропал. Правильный сотрудник.

Полковник Дутов открыл рот, чтобы выразить свои соболезнования но, наткнувшись на взгляд блекло-голубых глаз, прикусил язык. Успокаивать Второго было нечем.

За ними пришли трое: Лось, вооруженный ультрасовременным скорострельным пистолетом, и двое его подчиненных с пистолетами попроще. Завтрак подан не был. На ведро Павлину не пустили. В бритве Антонову отказали. Прежде чем вывести пленников из камеры, им связали руки за спиной.