Сергей Соболев - Сирийский патруль

Некоторое время пожаловавшие на НП люди в масках и камуфляже молча разглядывали в бинокли окрестные кварталы. Зрелище, надо сказать, впечатляло. Апокалиптическое зрелище… С севера доносилась густая канонада. Километрах в пяти от них, где-то на северной и северо-восточной окраинах, шел интенсивный бой. В небе сразу в нескольких местах густые клубы дыма. Со стороны шоссе Алеппо-Ракка и радиальных выездов тоже слышна частая пальба. Повсюду видны следы разрушений; хаотически разбросаны остатки городских строений; над древним городом, почти сливаясь с ним, тяжелое, как могильная плита, свинцовое небо.

Анна облизнула сухие губы.

Захотелось попить воды, хотелось промочить горло…

Но она побоялась спросить воды — опасалась, что Антонов ушлет ее отсюда, что он прикажет Котову и ей спуститься вниз и ждать его и Игоря там, в относительно безопасном месте.

Заработала рация Фарука. Он коротко ответил тому, кто вызывал. Вскоре в помещение вошел — вбежал вернее — какой-то чумазый мальчуган. В отличие от взрослых, он был в одежде мирного времени. Вот только одежда эта — надетый на нем спортивный костюмчик и серая плащевая куртка — была настолько грязной, пыльной, изодранной, что ее иначе, как лохмотьями, и не назовешь.

Все обернулись к нему. Фарук, улыбнувшись, потрепал парня по отросшей шевелюре.

— Это мой сын Базиль, — сказал он. — Я посылал к школе нашу разведку. Они только что вернулись…

— Я один вернулся! — выпалил парнишка. — Двое наших остались!.. — Он вытащил из кармана «Кенвуд». — У меня рация есть, я умею ею пользоваться! И стрелять я умею… — Он коснулся рукояти ДШК. — Даже из этого стрелял!!

— А вот хвастаться нехорошо, — строго сказал отец. — Базиль, наших друзей интересует все то, что происходит в школе в Шах Максуде! В самой школе и вокруг нее! Рассказывай, что вы там увидели и что слышали…

Анна, глядя на Базиля, попыталась представить, что сейчас подумала бы мать этого парнишки, та женщина, с которой она летела из Латакии в Москву на самолете МЧС. Ужаснулась бы, наверное. Двенадцатый год мальчугану, а он уже рискует жизнью, он выполняет какие-то задания, он часть этого сражающегося города, он — дитя войны.

Этот парнишка, будучи ребенком от смешанного брака, остался с отцом, командиром отряда самообороны. Он живет полной опасностей и невыносимых жестокостей жизнью, забыв о том, что существует где-то другая, мирная жизнь. Та жизнь, в которой дети его возраста ходят в школу, носят чистую одежду, играют со своими сверстниками, а не прячутся по подвалам во время обстрелов и не берут в руки оружие в своем нежном возрасте…

Думая об этих сложных, драматических вещах, она пропустила почти всю целиком первую часть рассказа этого юного разведчика. И включилась лишь тогда, когда Антонов стал задавать мальцу вопросы.

— Так ты, Базиль, пробрался в само здание школы? — несколько недоверчиво, как показалось даже Козаковой, спросил «Ансар». — Я правильно тебя понял?

Пацан провел рукой по чумазому, в копоти и пыли лицу, отчего оно чище не стало.

— Я не вру, — сказал он. — Я там был!

— Мы тебе верим… Но хочется знать, как ты туда попал?

— Сначала, как и везде … через «хода». А потом по этой… — он замялся, подыскивая слово.

— По коллектору канализации, — подсказал отец. — У нас тут, — пояснил он присутствующим гостям, — весь город с древних времен изрыт ходами и колодцами. Ну а за последний год этих дыр и переходов между домами и кварталами сильно прибавилось.

— Понятно, — сказал «Ансар». — И что ты видел, Базиль? Что видел возле школы и что слышал?

— Я был в самой школе! Там много убитых, — принялся рассказывать малец. — Женщины… дети… старики… Они всех там убили!

— Это те, кто захватили школу этой ночью?

— Да — они!

— Кто эти люди? И на каком языке говорят?

— Кто они такие… я не знаю. Одеты все в камуфляж… — он коснулся чумазой рукой обшлага куртки, надетой на Анне. — Вот такой… или похожий. Половина или чуть больше говорят на нашем языке.

— На «шави»? — решил уточнить «Ансар».

— Да, эти «крысы» говорят на нашем языке.

— А другие из этой группы?

— Эти говорят на русском, — шмыгнув носом, сказал пацан. — И некоторые на нем… сильно ругаются! Разные нехорошие слова говорят.

— А ты что, знаешь русский?

Пацан широко улыбнулся, продемонстрировав белые ровные зубы.

— Яка гарна краля! — ухватив «Хидайю» за рукав, выкрикнул малец. — Та шоб я здох, як я збрехав!..