Михаил Ишков - Супердвое. Версия Шееля

Если исходить из такого рода логики, даже Люцифера можно пришить к делу, если обратить внимание вождя на подозрительные шашни члена Политбюро с нечистой силой.

* * *

« … у меня, соавтор, есть собственная версия, по какой причине Петробыч вдруг резко поменял свое отношение к Абакумову и даже отправил его в подвал МГБ к следователю Рюмину.

Она в общем‑то, проста.

Сталин разочаровался в своем любимчике потому, что тот так и не сумел нарыть убойный компромат на «главного мингрела». Человек в пенсне буквально выскальзывал из рук.

Что ему можно было пришить?

Любовницу с улицы Горького? Подготовку заговора против вождя, для чего он якобы ввез в Союз какого‑то связанного с Люцифером оберштурбанфюрера, а заодно в компании с Маленковым и Хрущевым нагло подставил начальника личной охраны вождя генерала Власика?

По первому пункту Берия ответит – виноват, исправлюсь.

Правильно ответит, ведь, к сожалению, за любовницу советского человека нельзя наказывать стенкой? Разве что выговором по партийной линии.

А жаль!..

По второму заявит – штурмбанфюрера вывез ради сохранения безопасности Шеелей. К тому же от него можно получить ценную информацию насчет предрассудков, круживших голову нацистской элите.

Тоже в цвет.

И по Власику полнейшая пустышка – после победы генерал до того распоясался, что гонял в Мурманск Ли-2 за свежей селедкой. Что это как не барские замашки, которые партия обязана пресекать в любом случае.

Вот тут у Петробыча и возник вопрос – почему рыл, рыл, и не нарыл? Почему до сих пор не сумел подцепить на крючок «большого мингрела»? Маленьких «мингрелов» сумел, а большого нет.

Как это понимать?

Может, помешали какие‑то иные соображения?

Разве человек, находящий на таком высоком посту, может позволить себе иметь какие‑то иные соображения, кроме тех, на которые нацеливает его партия?

Партия нацелила его образцово выполнить задание ЦК. Задание самого товарища Сталина, а он не выполнил.

В чем дело?

Может, Абакумов является тайным подпевалой Лаврентия?

Абакумов вышел из той же системы, что и Лаврентий. Он долго подчинялся ему и мог пропитаться нездоровым «мингрельским» духом. Возможно, нашему контрразведчику трудно переступить через старую дружбу?..

Как раз, возможно, по этим соображениям внезапно было обнаружено, что в МГБ окопались «сионисты». Подшили к делу также попытку Абакумова замять «дело врачей». По части поиска убойного компромата Петробыч мог дать сто очков вперед любому гению контрразведки, это я тебе ответственно заявляю.

В этом деле он был мастак.

* * *

Учти, дружище, это только догадки. Ответ на них может дать только ясность в вопросе, кто помог вождю так неожиданно сменить милость к Абакумову на гнев?

Говорят, было какое‑то письмо, направленное в ЦК.

Кто его написал?»

Из воспоминаний Н. М. Трущева:

« …зачем этот жирный богослов понадобился товарищу Абакумову понятно, а вот что разглядел в Ротте человек в пенсне? Чтобы ответить на это вопрос нам, соавтор, придется вернуться немного назад.

« …Тяжелые испытания выпали на мою долю в конце сороковых годов.

Весной 1948 года разбилась Светочка. Прыгнула с самолета вниз головой, а парашют не раскрылся.

Я примчался в Москву, там меня встретил отозванный в Союз Толик. Светочка погибла у него на глазах. Он привез ее на аэродром. Перед прыжком Толик сделал ей предложение. Светочка сказала – да! – и поцеловала его».

« …Горе, соавтор, нельзя ни разделить, ни забыть. Ее светлый образ до сих пор стоит у меня перед глазами – она была очень красивая девушка.

Комсомолка, отличница, спортсменка, просто хороший человек…»

Помяни ее добрым словом, дружище.

« …Толик ждал ее у машины, следил за полетом У-2, переживал, а я в этот момент занимался какой‑то несусветной чепухой…»

« …еще год назад мы выжали все, что можно из потерявшей всякий смысл авантюры с «наци номер три», однако меня, несмотря на все мои просьбы, не отпускали в Москву. Последним актом этой нелегальной комедии может служить предложение использовать для похищения Гесса летательный аппарат.

Точнее, вертолет.

Эта мысль родилась у энтузиастов технического прогресса как раз в те дни, когда разбилась Светочка.

Мне тогда, с помощью Федотова, едва удалось образумить этих оголтелых. Я, помнится, написал служебную записку по этому поводу – огласка неизбежна, а выигрыш нулевой».