Михаил Ишков - Супердвое. Версия Шееля

С другой стороны, если покопаться, в этих ответах можно отыскать много интересного. Зафиксируй эти откровения как пример безумия, которое охватило верхи нацистского государства в ожидании окончательного разгрома».

« …Комиссия просидела в Берлине до того самого дня, пока ошалевший от радости Штромбах не потребовал по телефону немедленной встречи со своим связным из военной контрразведки.

Штромбаху явно не терпелось обрадовать большевиков радостной вестью – его шеф в Пуллахе внезапно сменил гнев на милость и потребовал от Артиста незамедлительно помочь Шеелям. Это распоряжение не было обставлено никакими требованиями, кроме распоряжения – «по выполнению доложить».

Вечером я получил шифрограмму за подписью Федотова, в которой черным по белому запрещалось в любой форме и не важно по чьему‑либо требованию раскрывать Второго и его супругу.

В телефонном разговоре Петр Васильевич особо подчеркнул необходимость соблюдения режима секретности в общении с комиссией.

— Соответствующее распоряжение в Берлин уже отправлено. Все вопросы, которые тебе зададут, должны быть оформлены в письменном виде и фиксироваться подписями. Ответы на них пришлешь мне».

« …Федотов при личной встрече как всегда невозмутимо, не без занудства, поделился со мной своими соображениями насчет дальнейших перспектив «Троянского коня».

– …собственно эта операция задумывалась для того, чтобы в последствии иметь точную информацию о положении дел в верхушке возрождавшейся «демократической» Германии. Следовательно, главную тайну всего замысла – наличие двух взаимозаменяемых разведчиков – следует соблюдать неукоснительно. При попытке кого‑либо потребовать просветить этот вопрос, немедленно докладывать по инстанции.

Тут же без перехода Петр Васильевич добавил.

— Лаврентий Павлович поручил мне подготовить служебную записку о том, как наши люди сумели подобрать ключики к адвокату Шахта и насколько быстро мнение супербанкира по этому вопросу было доведено до сведения Гелена.

После паузы Федотов с нескрываемым ехидством процедил.

— Не терпится доложить… А то, что эту записку прочитают непосвященные лица, его не волнует.

Он помолчал и признался.

— Трудно стало работать, Михалыч!»

« …Такие дела, дружище!»

* * *

« …тайну создания комиссии, направленной в Берлин по линии ЦК, мне поведал в тюрьме бывший коллега по Второму управлению и Комитету информации.

Более анекдотический повод трудно было выдумать.

На одном из заседаний Политбюро Сталин вновь упомянул о Гессе. Упомянул случайно, безотносительно к проводимой операции, исключительно в качестве примера подлых приемов, которыми не брезгуют империалисты в борьбе со страной Советов. Как раз в те дни СССР разорвал дипломатические отношения с США, обвинив власти этой страны в том, что они насильно удерживают двух наших педагогов. * (сноска: Это случилось 25 августа 1948 года. США, в свою очередь, сообщили о том, что учителя решили остаться добровольно). Однако этого упоминания хватило, чтобы уже через пару недель в Берлин примчался Анисимов и начал копать по полной относительно провала операции «Ответный ход». А тут еще подвернулся донос на Закруткина, якобы спекулировавшего на «рейхстаговке».

Мне бы посмеяться, но в тюрьме обычно не до смеха. В чрезмерном усердии, лихорадочной активности, желании как можно скорее отрапортовать о достигнутых успехах, особенно мешающим профессиональной деятельности, таилась какая‑то необъяснимая загадка, будто бы появление Ротте не только навлекло пристальное внимание Führer der Welt к нашей несчастной родине, но и послужило таинственным приглашением вновь посетить Россию. Как известно, однажды он уже появлялся у нас. * (Сноска: смотри роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»)

Я согласен, версия не до конца провентилирована, не продумана в мелочах, но как объяснить обескураживающая ретивость Абакумова, не глупого, в общем‑то, человека, отважившегося нарушить запрет Петробыча насчет «близнецов».

« …меня больше не беспокоили. Никто не вызывал на ковер, не задавал наводящих вопросов.

Словно ничего и не было!

Все усилия Анисимов сосредоточил на проверке утверждения Закруткина, упорно стоявшего на своем – будто бы ношеный офицерский китель и несколько бутылок водки ему были нужны как повод для обеспечения конспиративной встречи на берлинской барахолке.