Михаил Нестеров - Оперативное вторжение

Итак, что дальше? Бездействовать? Тупо ждать? Что означало — не убегать и догонять, а стоять на месте. Даже больше: оставаться в стороне... но с риском для жизни. Любое действие, отмеченное группой прикрытия террористов, могло привести к необратимым последствиям. Перед Артемовым открылся во всей необъятной красе «горизонт событий», при переходе через который возврата уже нет ни при каких условиях. Как бы не шагнуть за него...

Идеальный вариант — дождаться ночи и под ее покровом покинуть это место. Кому-нибудь. Не факт, что тому, кто помоложе и полегче, а тому, кто сможет четко объяснить, что происходит на самом деле и что произойдет дальше. А если террористы не намерены тянуть до ночи?.. На них, полагал Артемов, два комплекта маскировки. В захваченном зале вокзала они в черном и скрывают лица, а покинув его, засветят и лица, и погоны Российской армии. Ведь этот чертов вагон со спортсменами рано или поздно отправят по назначению. Хотя не факт: без помощи кого-то из администрации вокзала такая многоходовая операция попросту неосуществима. Спортсмены из группы поддержки ждут, походя убирают тех, кто стал на их пути, вычищают. Вынужденно. Поскольку основная их задача — обеспечивать нормальную работу основных сил диверсионного подразделения.

Нет, до ночи ждать нельзя. А кто в светлое время суток сумеет выбраться на открытый простор незамеченным? Кто из пятнадцати? Теперь вагон с осужденными стал для террористов и бельмом на глазу, и объектом повышенного внимания. Теперь они глаз с него не спустят.

Другой момент. Если у них есть надежная связь с администрацией вокзала, то, возможно, «соринку» уберут, чтобы она не мешала; подъедет локомотив и оттащит подальше. Но тут же встает другой вопрос-восклицание: это после того, как на глазах, возможно, конвойных и осужденных произошло ЧП?!

Незапланированное, но вынужденное убийство офицера милиции?!

Хорошо, что террористы не знают, что в «Столыпине» находится полковник Главного разведывательного управления, расслабился Артемов, «прибавляя в весе». Не то что «прессанут», словами Ильина, а порвут на несколько маленьких младших лейтенантов.

Артемов не случайно оперировал цифрой 15. Цифра «семь» — ровно столько было конвойных вместе с командиром — его не устраивала. Сам полковник принял решение, и по большому счету его не интересовало мнение лейтенанта. Во-первых, удвоить число бойцов — жизненно важная мера. К тому же Артемов заглянул в самое мрачное продолжение, в continuum, где вслед за конвоирами террористы расстреливают тех, кто находится за зарешеченными дверями. Как зверей в зоопарке, которые лишены выбора. Для спецназовцев же такая смерть была неприемлема и позорна. Решение полковника было смелым и попросту человечным: дать умереть с оружием в руках. Как викингам. Другая, менее «человечная» сторона вопроса: если кто и способен дать отпор, так это не солдаты, хорошо обученные конвойной службе и знающие ее назубок, а настоящие спецназовцы.

Андрей Кабаев выслушал Тауса Мурдалова и с минуту молчал. Собственно, это был второй доклад бойца 6-го отделения, в первом случае он рапортовал о ликвидации лейтенанта милиции. Андрей едва сдержался, чтобы не высказаться в духе обращения к военному коменданту, которого наглухо прикрутили деньгами и деньгами же шантажировали: «По шарам не получишь, головы лишишься». Кабаев нашел более радикальный подход.

— Если что, объясняться будешь с Кемалем, — почти равнодушно сказал он Таусу.

Мурдалов послушно наклонил голову. Или медленно кивнул, не разберешь.

— Сколько конвоиров охраняют заключенных? — спросил лейтенант. Из окна вагон был виден полностью. Любой, кто выйдет из него или подойдет, окажется в зоне видимости. Сейчас внимание всей группы было сосредоточено на нем. На время даже забыли о ключевой головной боли — отсутствии связи с основной группой. Кемаль, наверное, вскоре начнет резать заложников от нетерпения; хоть и знал, что рации молчали, но считал эту проблему временной. Хорошо, что есть иной способ общения и Кемаль в курсе проблем. Но радиосвязь всегда носит определение «оперативная», что означает «экстренная».

И все же один раз Андрею удалось переговорить с Кемалем. Он просто подошел к группе милиционеров, стоявших метрах в семидесяти от вагона, и спросил, есть ли здесь связь. И стоя рядом с ними, открыто поздоровался с террористом: «Привет. Как слышишь? Только сейчас сумел связаться с тобой. Рядом с вагоном — глухо как в танке».