Михаил Нестеров - Убить генерала

— Проскурин назвал имя своего напарника в конце допроса?

— Да, товарищ генерал. Дома у Крапивина сейчас работает опергруппа. Мне бы тоже хотелось пообщаться с его родителями. В числе первых, — добавил Терехин.

— Сколько ему лет?

— Двадцать четыре.

— Хорошо. Продолжай.

— На допросе — еще до его повторного изучения и анализа — я пришел к следующему выводу: все обвинения, прозвучавшие в адрес генерала, фактически бьют по Кремлевским стенам.

Полковник бросил неосторожный взгляд на часы — жест, который мог быть истолкован шефом ФСБ по-своему. На самом деле Терехин никуда не торопился, никто его не ждал. Даже занятый работой по уши, он автоматически отмечал время, когда уедет двоюродная сестра жены — жены, с которой он состоял в разводе уже долгих пять лет, но, оказывается, не порвал родственных уз. Сеструха бывшей благоверной поселилась в его квартире, кажется, навсегда. Она приехала на два дня, но торчала уже неделю. Впрочем, этого стоило ожидать: еще до приезда в столицу она позвонила по телефону — предупредить, что было очень мило с ее стороны, и сообщить следующее: обратный билет она брать не будет из экономии, надеется на помощь Николая. «На предварительной продаже билетов она сэкономила сущие копейки, — психовал Терехин, — а мне теперь придется лично обращаться к начальнику Казанского вокзала». Просто телефонный звонок полковника не устраивал.

Родственницу звали Екатериной, ей было тридцать лет. Общение с ней больше пяти минут грозило предынфарктным состоянием. Она была настолько ограниченна, что не находилось шкалы для определения ее тупости. Она обходилась в основном четырьмя звуками: «А-а.. Ага... У-у... Угу...» Этим мычанием она поддерживала разговор и даже порой владела инициативой. Она восклицала и вопрошала. И все это при абсолютно пустых глазах. «У коровы взгляд умнее в сто раз», — терял терпение Терехин. Если бы его сослали на необитаемый остров и предложили на выбор пару вариантов: совсем один или с этой мычащей дурой, он бы не колеблясь выбрал первый вариант. Вместе с ней с ума сойдешь быстрее, чем в одиночестве.

Она говорила-намекала про какого-то приятеля, который, по ее словам, «стихи сочинял на ходу». Терехин не мог представить себе нормального мужика в компании этой кретинки. Кто он по национальности, какая у него профессия, из какого он социального слоя, какой у него заработок. Воображение намалевало перед глазами какой-то мясной сгусток академической тупости, изрыгающий из себя какие-то рифмованные строки.

— Мне... а-а... посоветовали сходить в книжный магазин «Дом книги», — заявила родственница. — Где он находится?

— На Новом Арбате, — подсказал Николай. И тут же напоролся на неприятности:

— Ты... а-а... не отвезешь меня?

Полковник еле-еле нашел место для парковки. Показал подоспевшему гаишнику удостоверение и был увлечен попутчицей в недра книжного центра. Он подумал, что ей сделали заказ на какую-нибудь редкую книгу.

Она же наводила справки... про женские романы, от которых ломились полки на том же Казанском вокзале. Николаю пришлось убивать время в секции для «мужских». Пока родственница шарила по полкам, полковник успел прочесть треть какой-то детективной истории.

И вот свершилось — буквально минуту назад скорый поезд отошел от Казанского вокзала, а вместе с ним сгинула и родственница. Свершилось — Терехин получил в разработку «детектив» — дело об убийстве генерала Дронова. И вынужден был объяснять шефу, при чем тут Кремлевские стены. Да все при том же, о господи, неужели непонятно? Попади хотя бы часть протоколов допросов в прессу, станет ясно, на кого именно был сбит прицел. Проскурин целился в одного, но автоматически попадал в целую военно-политическую систему.

Сейчас главное — не допустить утечки информации в прессу, особенно зарубежную.

Шеф ФСБ терпеливо выслушал подчиненного. Терпеливо означало — с сопутствующими кивками. Директор службы безопасности быстрее полковника разобрался в этом вопросе, о чем еще говорить?

— "Второй кабинет", — дважды повторил генерал. — Взято из нацистской практики. Потяни-ка за эту «цветную» ниточку. Нам нужен коричневый оттенок, а не красный, ясно?

«Вот и все, — невесело усмехнулся Терехин, — приехали». Фактически его отстраняли от этого дела «как самого умного, самого догадливого и самого проницательного». Впору припоминать либо содержание мультфильма «Самый, самый, самый», либо кинокомедии «Самая обаятельная и привлекательная». А может, это «Ирония судьбы...»: он получил задание из «первого кабинета», чтобы найти «второй».