Михаил Нестеров - Тайная тюрьма

Гловер обнажила нож с зазубренным обухом и приставила лезвие к шее тощего водителя:

— Пошел вон из машины! Или я перережу тебе глотку! Пошел, пошел! Шевели своей задницей!

Она снова тронула машину рывком. В этот раз намеренно, чтобы закрыть дверцу пассажира. Она смотрела то на дорогу, то на топливомер, то на одинокую фигуру пьянчужки. Он пропал из вида в боковом зеркальце, когда дорога сделала плавный поворот.

«Форд» казался прожорливым монстром. Но он дотянул до развилки, обозначенной на карте как Кроссроад. Ничего похожего на перекресток. Лишь столбик с указателями: направо 18 километров Национальный парк. Прямо 8 километров парк Кимберли. И предостережение на табличке: «Внимание! Парк Кимберли является частными владениями!»

Частные владения... Разговор с владельцами парка может приобрести приватный характер. «Ничего официального!» — скрипнула зубами Мишель. Она повернула в сторону Национального парка. Машина заглохла через полкилометра. Мишель открыла дверцу, с подножки забралась в кузов и, подхватив сумку, спрыгнула на землю. Не теряя драгоценного времени, она пробежала по сыроватой обочине, оставляя на ней следы рифленых ботинок. Свернув в чащу и поплутав по ней, она взяла обратное направление, держась сухих участков, продвигаясь близко к деревьям, пока не вернулась к развилке.

До поселка старателей всего восемь километров. Ерунда. За два часа прогулочным шагом можно добраться.

Девушка загоняла себя все дальше, но изменить ничего не могла.

Бабангида очухался и смог сесть самостоятельно. Прислонившись к широкой подножке машины, он смотрел вниз. Подняв глаза на остановившегося в шаге Блинкова, майор разлепил рот:

— Вы совершаете ошибку...

Джеб перебил его резким движением: опускаясь на корточки, он отщелкнул ремешок на ножнах и обнажил матовый клинок.

— Если ты забуксуешь хоть на одном слове, смерть к тебе придет по частям. — Блинков указал ножом в сторону. — Вы планировали взять нас в клещи? Сколько человек ждут нас в деревне?

Бабангида промолчал.

— Твое геройство может произвести впечатление на деревенщину с мобильником, только не на меня. Ты даже не стоишь пули, которая убьет тебя. — Джеб убрал десантный нож и вынул из кармана складной нож с кусачками и подвижной ручкой, который легко перекусывал армированную проволоку в натовских заграждениях. Бабангида заговорил так быстро, что Джеб едва поспевал за ним. Задавая вопросы, он невольно вспоминал выкладки адмирала Школьника.

Секретная лаборатория находилась в частном заповеднике «Парк Кимберли». Он граничит с деревней у реки — это брошенный в середине прошлого века поселок золотоискателей. Туристы обходят этот частный парк стороной, предпочитая ему Национальный парк с приемлемыми ценами на услуги. Неподалеку место водопоя носорогов и слонов. А это, похоже, выкладки капитана Абрамова, подумал Блинков. Саня пару раз выходил на связь с адмиралом и, возможно, сообщил ему эти подробности.

Операция носила название «Лассо». Раньше к тюрьме вела асфальтированная дорога. Во время военного переворота авиация нанесла по военизированной колонне серию бомбовых ударов. От дороги мало что осталось. Она поросла травой и молодняком, стала непроходимой.

Блинков в упор глядел на «комиссара областного центра». Ему не терпелось спросить, как охраняется заповедник, отданный в частные руки.

— В поселке никого нет, — сказал Бабангида под гипнозом голубых глаз русского спецназовца и тусклым отсветом его страшного орудия для пыток.

— Поселок входит в твой ареал?

— Да. Там с десяток семей. Туристы редко останавливаются там, живут в домах вместе хозяевами.

— Как и кем охраняется Кимберли?

— От туристов его охраняют львы, носороги, слоны, — ответил майор, отплевываясь кровью. — Американцы патрулируют территорию раз в два-три дня.

— Пешие группы?

— С западной стороны — да. С восточной — на надувных «зодиаках». Иногда на деревянной моторке. В ней может уместиться до десяти человек. Обычно она стоит на приколе в четырех километрах от лаборатории.

— Ты часто бываешь там?

— За последние два года лишь дважды. В составе американского патруля. Но близко к «Икс-Рэй» меня не подпускали.

Этот большой и сильный человек вызывал сочувствие. Он быстро сломался под напором русских диверсантов и, отвечая на вопросы, спасал свою жизнь. Его глаза источали покорность. Лицо из темно-коричневого превратилось в фиолетовую маску. Даже его голос зазвучал выше, чем обычно.