Михаил Нестеров - Тайная тюрьма

— Чижик, что у тебя? — спросил Джеб, присев на корточки и вглядываясь в помутневшие глаза майора.

— Тихо, — сжато ответил снайпер.

— Классный выстрел, брат, — раздался в наушнике голос Кокарева. — Считай, знак за борьбу с басмачеством у тебя в кармане.

— Ну и выверт, — Весельчак вступил в разговор по интеркому.

— А, белый воротничок на связи!.. Ты хирургические перчатки-то не забыл натянуть?

— Хорош сорить в эфире! — прикрикнул Джеб. Он повернул майора на живот. Вытянув ремень, заломил Бабангиде руки за спину и крепко связал. — Он еще с четверть часа будет приходить в себя. Кок, Чижик, оставайтесь на своих местах. Пока есть время, мы с Тимуром уходим экипироваться.

По пути к «Лендроверу» Блинков снял джинсовую куртку, расстегнул рубашку.

Веселовский успел вытащить спортивные сумки из машины и начал переодеваться первым.

Проводник смотрел, как они преображаются на глазах, насколько отточены их движения. Он отчего-то сравнил их с парашютистами, готовящимися к прыжку. Может, оттого, что комбинезоны на двойных «молниях» и куртки с отстегивающимися рукавами походили на экипировку десантников. Командир группы словно отрезал сначала один, а затем другой рукав, широким движением руки расстегнув «молнии». Потом поправил короткие рукава черной майки и перевязал волосы, собрав их в конский хвост. Дальше сходство с «летающей пехотой» заканчивалось. Упряжь с ножнами командир замкнул на икре на манер подводных диверсантов.

Застегнув «разгрузку», Блинков подхватил автомат и пошел впереди Тимура к джипу.

Микроавтобус остановился в центре поселка. Его тотчас со всех сторон обступили полуголые дети. Они тянули грязные руки к окнам, а над ними ореолом висели черно-серые переливчатые облака мух. Кто-то из туристов заметил гиду:

— Этот номер не значился в нашей программе.

— Впервые видите такую картину? — парировала проводник.

— Нет... но до этого я видел более или менее чистые картины.

— Не бойтесь. Они попросят вас сфотографироваться с ними и отстанут, заработав немного мелочи. В африканских поселениях подобная картина является привычной. Путешественники охотно подкармливают черных босяков, дают им мелочь, находя в этом развлечение. Они снимают их на камеру и сами позируют в пестрой толпе попрошаек. Я не сказала, что треть жителей Катваны моложе шестнадцати лет. Безработные, неграмотные сироты. Чтобы оторвать от семейного влияния, многих заставляли убивать своих родителей. Мальчиков продавали в другие страны и делали из них солдат. Рассказать, что делали с девочками?..

Африканская детвора, молотя по стеклам автобуса, чуть ли не раскачивала его и походила на низкорослое племя людоедов. Среди них были и кое-как одетые, и абсолютно голые. Почти все имели огромные рахитические животы. Их шеи пестрели от бус, бритые головы стянуты разноцветными лентами. Их огромные черные глаза умоляли.

Вплотную к серой стене телеграфа стояла пара музыкантов-метисов и беременная женщина в цветастом сарафане. Гитарист и барабанщик сыграли вступление, вокалистка низким грудным голосом запела нестареющий хит «На реках Вавилонских».

Через дорогу на открытом воздухе местные кулинары жарили приправленное мухами мясо страуса на гриле и лениво отгоняли кур и гусей.

Мишель вышла из кратковременного ступора первой.

— Где можно разменять деньги? — спросила она гида.

— На почте, в аптечной или мясной лавке.

«Мясной?.. Ну уж нет!» Журналистка подхватила свою сумку и первой вышла из автобуса. Остальные путешественники смотрели ей вслед с благодарностью. Она уводила за собой значительную часть немытой толпы и внушительное мушиное облако.

Контора по сдаче домиков под жилье находилась в здании телеграфа. Гид ловко прошмыгнула в дверь, словно бросила своих подопечных.

Гловер появилась на улице с горстью монет. Детвора походила на птиц, склевывающих корм с рук. Получив монетку, попрошайки мчались обратно к автобусу. Мишель положила десятидолларовую купюру в раскрытый гитарный чехол... и осталась с музыкантами. Она не знала, что ей делать дальше, куда идти. Наверное, она впервые растерялась. Причем на виду у попутчиков, оставивших автобус. Ей нужно было попасть в Джордж, вот она и попала в этот поселок... в качестве сестры милосердия.

По пути в Джордж она попросила у соседа карту и внимательно изучала ее. Сюда вели две дороги, а со ссылкой на ее положении беглянки — одна. Назад ей путь заказан.