Михаил Нестеров - Черный беркут

— Ты тоже с нами был? А почему я тебя не запомнил?

Михаил промолчал, бросив быстрый взгляд на товарища. Повернул голову, оглядывая красноватый глинистый холм, тянувшийся вдоль долины. По растрескавшейся земле можно было судить, что последний дождь прошел здесь давно и был он сильным.

Разведчики расположились в трехстах метрах от главного дома кишлака. Алексей в мощный бинокль дважды наблюдал Безари Расмона. Рука сама тянулась к автомату, а когда натыкалась на него, глаза искали за спиной пехотный огнемет. Однако «шмель» находился в лагере. Ремез, раздувая ноздри, тяжело дышал: «Я спалю тебя, мразь!» Но быстро брал себя в руки и дурашливо шутил. И все же мысль о реактивном огнемете засела в нем прочно.

Так же хорошо Алексей разглядел берберийцев, которые в большинстве своем составляли отряд Безари, видел их сальные волосы, неопрятными космами выбивавшиеся из-под головных уборов, длинные редкие бороды, широкие и короткие носы, раскосые, будто распухшие, глаза.

— Почему же я тебя не запомнил, а, Зенон? — повторил свой вопрос Ремез.

Михаил видел, что Алексей нервничает, излишне возбужден, жевал табак так, будто переминал во рту гвозди. Бесполезно успокаивать его, это состояние пройдет, когда начнется боевая операция. Поэтому он ответил приятелю, подражая его шутливому тону:

— Потому что ты молодой был, неопытный.

Ремез отозвался не сразу.

— Извините, поручик, запамятовал-с... Именно по молодости я его и упустил. Зато в этот раз он не уйдет. — Ремез хищно прищурился. — Я его и в Гиндукуше достану.

Порой Алексей забывал, что полтора года не видел товарищей. Причина тому простая: мысленно он жил с ними каждый день и час, набирался опыта, становился взрослее.

И вот он снова в своей стихии: в пропыленном камуфляже, с лицом под коричневатой соляной коркой от пыли и пота; в изодранных о камни руках автомат.

— Пора возвращаться, Леха.

Ремез поднял указательный палец:

— Смотри, Зенон, похоже, Безари куда-то намылился. Точно, садится в джип. Не разберу, что за марка. Что-то знакомое.

— Да «Нива», только без крыши.

— Точно. Надо же так изуродовать машину...

В «Ниву», кроме Безари, сели три человека. Еще два таких же модифицированных внедорожника с вооруженными боевиками уже выезжали из кишлака, беря направление на юг.

— К границе подался, — процедил Алексей, — наверняка на встречу с афганцами.

— Не с пограничниками же, — заметил Зенин.

— Интересно, — продолжил Алексей, — вернется он к вечеру?

— Черт его знает... До границы недалеко, но дорога поганая. И какие у него там дела, прежние?

— Как обычно: наркотики, оружие. Кроме «Нив», легковушек у них нет. Так что мы узнаем, вернулся Безари или нет. С одной стороны, это хорошо, с другой — погано.

Михаил промолчал, продолжая следить взглядом за «Нивами».

Алексей оторвался от бинокля:

— Все, Зенон, возвращаемся.

Они проползли через нагромождение камней около двухсот метров и только после этого, обозрев окрестности в бинокли, поднялись и перешли на спокойный бег.

Игорь страдал с новой силой. Одни и те же вопросы и ответы.

А как же другие, кто годами находится в плену?

«Не знаю... Может быть, я уже давно надломлен, с тех самых пор, когда стал проклинать свою работу...»

Игорь десятки раз повторял эти слова. Поймал себя на мысли, что не меняет даже их порядок, словно заучив наизусть чей-то текст.

Порой он завидовал подполковнику Евдокимову из отдельной дивизии оперативного назначения внутренних войск России. Евдокимов провел в чеченском плену семь месяцев — в сарае, прикованный наручниками к железной балке.

Судьба подполковника решалась долго. Вначале ничего не было известно о месте содержания пленника, его около трех месяцев перевозили с одной чеченской базы на другую. Потом разведка получила более-менее конкретные данные: Евдокимова держат в тридцати километрах южнее Шали.

Началась работа по уточнению данных, перепроверка. Потом пришло требование от боевиков, они настаивали на том, чтобы обменять русского офицера на танк или БМП: «В придачу к бронемашине требуем присоединить двадцать стволов „АКМ“ и боеприпасы к ним». Судя по заявлению, группа боевиков насчитывала не больше двадцати человек. Банды покрупнее предлагали обычно «живой» обмен.

Операция по освобождению Евдокимова стала последней боевой для Орешина. Он видел недовольные лица начальства, когда старшим группы поставил самого себя. В их глазах он невыгодно отличался от своих подопечных, «Черных беркутов»: если раньше он был чуть ниже среднего роста, то сейчас казался маленьким, полковничьи погоны делали его сухим, нервным, истощенным — это не его определения, а начальства. Однако он настоял на своем, получил приказ, данные разведки и вылетел с группой бойцов в Дагестан. В населенном пункте Ботлих их поджидал транспорт — многоцелевой всепогодный вертолет «Ка-32», почти гражданская машина; но от транспорта требовалось только забросить спецгруппу, а затем подобрать. Однако она была прилично нашпигована тепловыми ловушками на случай угрозы тепловых снарядов.