Михаил Нестеров - Черный беркут

— Здесь остаются Гвоздев и Степин, — распорядился Орешин. — На всякий случай возьмите оборону. Оружия достаточно. Приказ понятен? — Эти слова он адресовал освобожденным солдатам, которые стояли перед ним навытяжку. А глаза горели! Давно, видно, хотели они подержать в руках оружие.

— Так точно, — ответили они хором, — товарищ...

— ...Капитан, — вдруг докончил один из них.

— Почему капитан? — удивился полковник.

Тот пожал плечами: не знаю. И неожиданно добавил:

— Там, в палатке, должна быть видеокамера с кассетами.

Чеченцы снимали нас, других пацанов. Двоих уже нет. Насмерть забили, отрабатывали удары, как на «грушах».

— Ладно, — протянул Орешин. И к Гвоздеву: — Саша, посмотришь в палатках.

На соседней базе они взяли еще четырех пленных: трех рядовых 81-го самарского полка и лейтенанта из 131-й майкопской бригады.

В этот раз второго часового снимал Ремез. У него были далеко идущие планы, поэтому он только придушил его и оставил лежать под деревом рядом с плитой и двуногой от миномета. Когда с боевиками было покончено, Ремез привел дозорного в чувство и поставил его на ноги. Глаза Пичуги больше походили на ястребиные.

— Хау, Муслим! — приветствовал он чеченца, приложив руку к груди. — Я твоя новая «груша».

— Леша! — строго окликнул его командир. — Уходим.

— Я догоню, — не оборачиваясь, отозвался Алексей. И снова обратился к чеченцу: — Меня специально для тебя выписали. Из России. С любовью. И вот я здесь. Ну что, начнешь?

Чеченец с ненавистью посмотрел на Алексея, во взгляде было больше звериного, чем человеческого.

— Ишак! — выкрикнул он и поднес кулаки к глазам.

— А вот здесь ты ошибся. В племени «Черных беркутов» ишаков нет. — Ремез отвернулся от чеченца и, разворачиваясь по ходу движения туловища, ударил его. Боевик отлетел на несколько метров. Алексей подошел к нему, быстрым движением достал пистолет и три раза выстрелил в грудь.

Сморкнувшись в сторону, он вытер нос кулаком и убрал пистолет на место.

— Леша! — снова позвал его командир.

— Иду! — Боец поспешил за отрядом.

Им даже пришлось немного подождать транспорт. Когда вертолет приземлился на небольшой поляне, пилот покачал головой: двадцать душ, включая бригаду спецназа, а в салоне умещалось от силы шестнадцать человек.

Орешин, пригибаясь под тугим напором воздуха, махнул рукой: уместимся.

Пилот поднял вертолет и, набирая скорость, ушел на три тысячи вверх. Семьдесят километров до границы с Дагестаном машина прошла за четверть часа.

Новоград

Сергей Шевцов и Игорь Стаценко задержались у столика дежурной медсестры. Девушка откровенно напрашивалась на комплимент. Она слегка кокетничала, беспрестанно поправляя на груди белоснежный халат, отчего тот распахивался больше положенного.

— Ребята, как вы рано, — вздыхала Ира приятным грудным голосом. — Я только в шесть часов заканчиваю дежурство.

Однако ребята пришли не к ней. На Ирину, как всегда, только посмотрят, послушают и оставят без должного внимания. Что и говорить, видные парни, уверенные в себе, но и она не руками сделана. Все, что положено, при ней. Другие на их месте не упустили бы случая пригласить в ресторан или сразу домой. На ее лице типографским шрифтом набрано: «Хочу поразвлечься».

Нет, стоят, кивают. Послали бы сразу куда подальше! После чего стали бы грубыми, неприятными. А у этих лица доброжелательные, в глазах застыла утомленность, может, грусть. Отчего бы им грустить? Денег много, постоянно помогают солдатам-инвалидам. Все кресла-каталки немецкого производства в госпитале куплены на их деньги, а стоят они немало. Дорогостоящие протезы тоже.

Странные парни, непонятные. И еще обижало то, что солдатам приносили все, вплоть до шоколадных конфет и шампанского на праздники, а медперсоналу даже издали обертку от конфеты не показали.

Среди них самым разговорчивым был Алексей, громадный парень с красивыми глазами. Тот был без комплексов, улыбался широко, показывая пробел в два недостающих зуба с правой стороны. Веселый парень, шутник. Однажды дошутился до того, что подошел к медсестре, ласково заглянул в глаза, осторожно взял ее за отвороты халата. Девушка вся вспыхнула, но руки его не убрала. А он аккуратно запахнул ее халат чуть ли не до горла, достал булавку и заколол. Потом дружелюбно произнес:

Пацаны голодные ходят, многие не могут, а ты их дразнишь.