Михаил Нестеров - Черный беркут

— Сухопутным отрядом, — поправил его Осоргин. — Расписал ты все, как художник, так и вижу перед собой картину «Мишки на Юге». Кстати, предстоящая операция получила название «Юго-запад».

Головачев пожал плечами: не в названии дело.

Осоргин некоторое время молчал, уставив задумчивый взгляд на чернильный прибор, который ему подарили ко Дню чекиста.

— Допустим, я соглашусь, — наконец сказал он. — Но меня уже торопят, и сам я тороплюсь. Пока мы будем комплектовать... — Осоргин поймал насмешливый взгляд Головачева. — А ну, Александр Ильич, что там у тебя? — строго спросил он.

— Это не у меня. Ты сам приказал начальнику штаба держать «беркутов» в полной боевой готовности. Вот они и млеют в своих шкурах. Ждут приказа. Не сомневайся, боевую задачу выполнят. И еще как. Ведь это их комбриг сейчас в плену у Безари. Ох и злые «беркуты»...

— Ладно, ладно, не расходись. Я еще ничего не решил.

— Мое предложение тебе понравилось?

— Допустим.

— Тебе ведь не нужно согласовывать с начальством состав группы поддержки? Не нужно, по глазам вижу. А шанс спасти Орешина многократно возрастает. Ну, ты же ничего не теряешь.

— Повторяю: я еще ничего не решил.

— Ну так решай!.. Времени-то нет. Такую группу скомплектуем! В старом составе, матерые «чистильщики», прошли весь Северный Кавказ. Лучшие из лучших. Подразделение твоего ведомства. Чего тебе еще надо?

Осоргин покачал головой, пристально глядя на генерала.

На столе зазвонил телефон.

— Слушаю... Да, соедините. Аксенов на проводе, — сообщил он Головачеву. — Сам проявил инициативу. Беспокоится за родственника. Да, это Осоргин.

— Вадим Романович, — начал Аксенов, — у меня есть одно соображение. Только не знаю, понравится оно вам или нет. Однако вы сами сказали, что любой минимум информации по Николаю и его...

— Постарайтесь изъясняться покороче.

— Хорошо.

В течение полуминуты директор слушал следователя прокуратуры, записал что-то на листе бумаге.

— Согласен. Действуйте. Я позвоню ему. У нас с вами час разница во времени?

— Да, Вадим Романович.

— Значит, ровно в час Москвы пусть будет на месте.

— Спасибо. Всего доброго.

Осоргин положил трубку.

— Ничего определенного, Аксенов постарается выжать еще что-то, может быть, полезное для нас. Не без моей помощи, конечно. — Директор вызвал секретаря и вручил ему лист бумаги. — Ровно в час соедините меня по этому номеру.

— Все это хорошо, — заметил генерал, — но я вынужден вернуть тебя к прерванному разговору, который напрямую касался подразделения твоего ведомства. Что ты решил, Вадим?

Не говоря ни слова, Осоргин протянул Головачеву руку.

Генерал крепко пожал ее.

— Вот это другой разговор, Вадим. Сумеешь организовать спецрейс до Термеза?

— Ты меня спрашиваешь?

— Тогда организовывай.

— Слушаюсь, товарищ генерал-майор! — Осоргин скривил губы и отдал честь.

— Вольно. И свяжись с десантниками в Термезе, пусть оказывают полное содействие. Нам от них только вертолеты потребуются.

Директор тыльной стороной ладони потер подбородок.

— Три-четыре часа потеряем.

— Наоборот, выигрываем, Вадим, уверяю.

— Тебе легко рассуждать, с тебя не спросят. Кого ты рекомендуешь поставить во главе отряда?

— Старшего лейтенанта Аносова. Его заместителем — Равиля Яруллина. Я тотчас отдам им приказ по телефону.

— Я сам распоряжусь. Мне еще оперативную группу в Термез отправлять. Внесу кое-какие коррективы — не без твоей подачи — и в путь. Кстати, ты, Александр Ильич, можешь отправляться в Полярный, здесь тебе делать уже нечего. Все, что смог, ты уже сделал. — Осоргин посмотрел на лист бумаги перед собой, на котором было написано: «Алексей Ремез». — А кто этот Ремез? «Беркут»?

— Бывший. Два года назад или около того ушел со службы. Длинная история.

— Какая у него специальность?

Головачев пожал плечами:

— Не помню, что написано в документах, а так — разведчик.

Таджикистан, юго-западный приграничный район

Последние сутки прошли для Орешина не так мучительное. Хотя с новой силой нещадно ломило все тело и огнем жгло раны на спине, но вернулась уверенность, что с Анной и Вовкой ничего не случилось: они живы. Израненный мозг, уставший от страшных картин, начал исцеляться, когда Игорь внушил себе, что Безари лжет. И принял внушение на веру.

Нет, все живы. И Стас, и Николай.

Как договаривались, поехали скорым. Вовка любит без остановок. Выходит из купе, становится на откидное сиденье коленями и смотрит на пробегающие за окном деревья, дома. Дышит на стекло, рисует на нем замысловатые узоры, понятные только одному ему, глядит сквозь них, шарахается, когда мимо с огромной скоростью проносится товарный состав. И пытается сосчитать вагоны. Потом вбегает в купе.