Сергей Зверев - Пристрели их, майор!

Ковдя опрокинулся на спину. Он был еще жив. Губы жертвы беззвучно шевелились, но понять, что он хотел сказать, не представлялось возможным. Водитель был уже рядом и опустился около своего шефа на одно колено. Ранение, как и предполагал Муса, не было сквозным, и парень при всем желании не мог видеть пулевого отверстия. Он даже не смотрел на Мусу, обеспокоенный исключительно тем, что происходило с его начальником.

— Рот в рот, — вновь посоветовал Муса и предпринял попытку сам склониться над раненым.

— Черт! — Водитель нервно обернулся через плечо. — Иди отсюда, урод!

— Ладно-ладно. — Муса покорно попятился. — Но ему нужно…

Вокруг уже начала собираться толпа любопытных. Позади киллера распахнулась дверь в здание МВД.

— Вызовите «Скорую»! — посоветовал кто-то.

Водитель Ковди тем временем все-таки внял первым оброненным словам киллера и склонился над телом своего шефа. Двумя пальцами зажал ему нос, а сам решительно впился губами в губы раненого. Ковдя вскинул вверх руки, но тут же безвольно уронил их вдоль тела. Глаза его закатились, а из-под куртки лежащего показалась-таки тоненькая струйка крови.

Муса скупо улыбнулся, отступил еще на несколько шагов назад, а затем, уже не оглядываясь, быстро зашагал в сторону сквера. Он отлично знал, что ранение в легкое не бывает смертельным, если оказать раненому своевременную медицинскую помощь. Но только не искусственное дыхание. Уже на первых секундах оказания такой помощи жертва непременно умирала. Умирала от поступающего воздуха в пробитое пулей легкое.

Екатеринбург. Клязменский проспект

— Вот это и есть моя дорогая женушка, Ваххит.

Лейла встретила гостей на пороге и слегка стушевалась, заметив, что Умар пришел не один. К тому же ей не очень понравилось, каким взглядом наградил ее муж. Было в нем что-то странное и необычное. Не такое, как раньше.

— Лейла, это Ваххит.

Умар похлопал товарища по плечу, затем решительно прошел вперед, обнял девушку и поцеловал ее в щеку.

— Я, кстати, принес тебе подарок, дорогая. — Он сунул руку в карман и уже через секунду протянул Лейле небольшое колечко с александритом, снятое несколько часов назад с убитой девушки. — Ну как? Нравится?

Глаза Лейлы вспыхнули от восторга. Все сомнения, связанные со странным взглядом Умара испарились сами собой. Она протянула вперед руку, и муж самолично надел колечко ей на указательный палец.

— Какая прелесть!

Ваххит неловко переминался с ноги на ногу. Он и сам не мог понять, почему, но ему ужасно хотелось поскорее убраться отсюда. Какое-то недоброе предчувствие или что-то в этом роде. Однако у Умара, как выяснилось, имелись совсем другие планы на сегодняшний вечер.

— Ну, пойдемте-пойдемте, — на правах хозяина радушно предложил он. — Сядем в гостиной. Я думаю, там самое подходящее место для беседы. Нам будет удобно. Возражений нет?

Тон его был игривым, но Ваххит легко уловил, насколько этот тон был неестественным. Умар словно играл роль оптимиста. И играл ее, надо признаться, паршиво.

Но тем не менее Ваххит счел для себя неприемлемым нарушать законы гостеприимства. Кивнув в знак согласия, он молча последовал за Умаром в гостиную. Двинулась следом за мужчинами и Лейла, на ходу любуясь полученным подарком, явно пришедшимся ей по душе.

Умар плюхнулся в глубокое кресло и первым делом разлил вино по бокалам. Себе и Ваххиту. Предлагать спиртное девушке он не стал. Вместо этого он окинул ее мрачным взором с головы до ног.

— А почему ты не носишь платок, как это положено правоверной? — теперь в голосе Умара проскользнули металлические нотки.

Лейла подняла на него взгляд.

— Я? — переспросила она. — Но, Умар… Я ведь никогда не считала себя особенно набожной… И потом у нас же здесь совсем другое государство. Не мусульманское… И живем мы по его законам, а не по законам шариата…

Губы Умара сжались в единую линию. Сидящий по правую руку от него Ваххит заметил, как побледнело лицо товарища.

— Вот, значит, как ты заговорила? — Умар сделал неторопливый глоток вина. — Значит, тебе больше нравится жить по светским законам, чем по законам ислама?

— А разве ты сам живешь по законам ислама?

— Помолчи, женщина! — Умар едва сдерживал рвущуюся наружу ярость.

Ваххит нервно заерзал в кресле.

— Помолчать? А чего же мне молчать, если вся твоя вера основана на лицемерии! — Лейла чувствовала, что ей необходимо остановиться, но не могла этого сделать. — И поэтому я не верю ни тебе, ни твоему Аллаху!