Чингиз Абдуллаев - Допустимый ущерб

— По-моему, есть. Одного из них зовут Эльмурза Хасанов. Может, вы его поищете? — Полковник должен понять, что я предлагаю проверить досье этого человека.

— Обязательно, — заявил мой непосредственный начальник. — Только будь осторожна. Сама не заболей. И учти, что мы беспокоимся за нашего турецкого знакомого. Похоже, что он уехал довольно давно, еще до того, как заболел Талыбов.

Он сбежал до аварии. То есть все было спланировано. Спасибо, что вы меня предупредили Микаил Алиевич! Я постараюсь все проверить сама.

— Мы не знаем, чем он заболел и какие лекарства нужны, — проговорил Кафаров. — Поэтому будь очень осторожна. Постарайся не захворать.

— Я вас поняла. Спасибо за ваш звонок. До свидания.

— До свидания. — Мой собеседник отключился.

Я положила телефон на кровать рядом с собой и задумалась. Неджад Мехмед сбежал, а авария, в которую угодил Талыбов, была подстроена. Он не мог быть пьяным, об этом полковник сказал мне почти открытым текстом. Сейчас они будут проверять Эльмурзу, а мне нужно быть осторожной и не выдавать себя при этом Джамалове. Интересно, в каком он номере, если живет в нашем отеле?

Я поднялась с кровати, набросила платок, взяла с собой телефон, вышла из номера, осторожно закрыла дверь и спустилась к портье. Это, конечно же, мужчина с подстриженной бородкой и усами.

Он внимательно посмотрел на меня и спросил на хорошем английском:

— Я могу вам чем-то помочь?

— Да. В вашем отеле живут мой брат и муж моей сестры, — сообщила я ему. — Вы можете сказать, в каких номерах они разместились?

— Ваш родной брат? — уточнил этот ревнитель нравственности.

— Я не могу совершать хадж со своим двоюродным братом, — почти гневно проговорила я. — Вы обязаны это знать.

— Извините, — сразу забормотал он. — Конечно, я все понимаю. Как фамилия вашего брата?

— Алиев. Расул Алиев.

— Он в двести четырнадцатом номере, — сообщил мне портье. — Кто еще, вы сказали, сюда приехал?

— Муж моей сестры. Его фамилия Джамалов.

— Да, конечно. Триста двадцатый номер. Что-нибудь еще?

— Нет. Вы не скажете, с какого часа у вас завтраки?

— С четырех утра. Уже в пять первые паломники идут в мечеть, — сообщил портье. — Но ваши группы выходят позже, в шесть часов.

— Спасибо. Я помню об этом. — Я медленно повернулась, пошла к лифту, потом возвратилась к портье и спросила: — Джамалов остановился не с Хасановым? Дело в том, что этот Хасанов — муж моей третьей сестры, которой сейчас нет с нами.

Кажется, портье начинал понимать, что я переборщила. Столько сестер и мужей в одной группе — это явный перебор.

— Третьей сестры здесь нет? — уточнил он.

— Она не смогла с нами поехать, но поручила нашим мужьям помогать ее супругу, — почти искренне солгала я.

Он наклонился, поискал фамилию, затем удивленно поднял голову и сообщил:

— У нас четверо Хасановых.

— Его зовут Эльмурза, — пояснила я.

Портье опять полез в списки и наконец-то нашел, в каком номере остановился Эльмурза. Он жил совсем на другом этаже.

Ладно, хотя бы так. Хорошо, что они не вместе с Джамаловым. Иначе мне пришлось бы дежурить у их дверей, пытаясь услышать, о чем они могут говорить.

С другой стороны, это плохо. Если они связаны, то, как умные люди, не должны были оставаться вместе, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Вот и думай, что тут лучше или хуже.

Я повернулась и едва не столкнулась с хаджи Рахманом, который тоже подходил к стойке портье. У него благородное лицо, внимательный, умный взгляд. Смотришь на такого человека и начинаешь верить, что еще есть истинно верующие люди, для которых существуют понятия «грех» и «совесть». Сейчас ведь почти никто не вспоминает о подобных вещах. Кому сегодня нужна совесть, кого волнуют грехи, свои и чужие?

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я с ним.

— Ассалам алейкум, — ответил он, улыбаясь.

У него в руках красивые четки из белых камней. Он подошел к портье.

Я шагала к лифту и услышала его негромкий вопрос:

— В каком номере остановился Эльмурза Хасанов?

Портье явно смутился.

Почему этот проклятый лифт спускается так медленно? Я стояла к ним спиной, и у меня возникло такое ощущение, что мужчина, устроившийся за стойкой, сейчас проткнет своим взглядом мою спину.

— Извините, почему вы о нем спрашиваете? — осведомился портье. — Он и ваш родственник?

По-английски хаджи Рахман говорил плохо, но, похоже, все понимал.

— Нет, — сказал он. — Не родственник. Я руководитель группы, и мне нужно точно знать, в каких номерах проживают мои люди.