Валерий Еремеев - Приговоренный

– Верно, – поддакнул третий, Семен, теперь Сыч видел его полностью.

Стул с Сычом поставили на место. Лысый снова приблизил к нему свое лицо.

– Ты говоришь мне все, что знаешь о чемодане, а мы обходимся без ремней. Время на раздумье – минута. Решай.

Выхода не было. Надо было что-то говорить. Что-то выдумывать.

– Я взял чемодан.

– Хорошо. У кого взял?

– Не знаю. Авария была, пожар. Машины разбитые, трупы, – наугад говорил Сыч. – И чемодан там был с наклейкой. Я поднял. Зачем, не знаю. Все как в тумане было. Помню, как на мост въехали, потом головой ударился и из машины выпал. Эта штука у меня на лбу, там заработал.

Волков откинул со лба майора слипшиеся волосы и действительно увидел длинный шрам от былой, давно зажившей раны. Отвернулся к окну, еще раз прокручивая события двадцатидвухлетней давности. Автомобиль с телами Геббельса и его подручного Габы нашли примерно в двухстах метрах от реки, на другой стороне. Тот, кто сидел за рулем, кажется Глаз, сам мог спровоцировать аварию. Захватил кассу, а потом пересел на попутку, но на мосту снова попал в переплет. Тогда все внимание Волкова было приковано к упавшему с моста автомобилю и он совершенно не замечал мечущихся в панике людей. Помнил только, как натолкнулся на какого-то пацаненка, которого просто смел рукой с пути со словами «с дороги, ублюдок». Щенок, кажется, даже полетел в воду, а может, и нет, не важно. Важно, что чемодан с наклейкой он так и не нашел. Малиновая «Лада», торчащая из воды между опорами моста, оказалась не та, которую он поджидал. Ту обнаружили на другом берегу. С двумя трупами, но чемодана при них не было.

– Ну хорошо, допустим, ты его взял. А дальше что? Только не говори, что сдал его ментам. Я бы непременно об этом узнал. Представляю, какой бы поднялся шум вокруг такой кучи бабла.

Сыч вдруг задергался, словно в припадке эпилепсии.

– Дурак, дебил, идиота кусок! – выкрикивал он, дергая головой. – Надо же быть таким идиотом!

– Кто идиот? – удивился Волков. – Ты чего это?

Вместо ответа связанный засмеялся хриплым истерическим смехом, да так, что упал бы на пол, не будь он привязан к стулу, который ходил под ним ходуном. Андрей, спрятав пистолет, подошел к Волкову.

– Ничего, сейчас я ему успокоительное выпишу.

– Погоди, – остановил Волков. – Видишь, что с ним происходит? А ты ему последние мозги отбить хочешь. Нехорошо.

– Так я же не по голове буду бить.

– Так там были деньги! Чемодан был полон денег?! – давясь смехом, восклицал связанный.

– Хватит! – приказал Волков и ударил Сыча ладонью по щеке. – Да, в чемодане были деньги! Столько, сколько тебе даже и не снилось!

– Я – идиот! – еще раз в сердцах обозвал себя пленник.

– Хочешь сказать, что чемодан ты не открывал?

– Не открывал. Не знал. Если бы знал, сидел бы я сейчас с вами.

– Это спорный вопрос. Давай, рассказывай по порядку. И прекрати ржать.

Сыч, не переставая периодически ругаться, поведал о том, что долго от моста шел пешком, практически не понимая, на каком свете находится, до тех пор, пока его не подобрал попутный КамАЗ. Водитель, увидев бредущего по обочине человека, сжалился и остановился. Оказал первую помощь. Окончательно он пришел в себя только в Вышгороде, конечной цели своего путешествия, где тогда проживал с женой в доме ее родителей. В местной больнице ему наложили швы. В прихваченный с моста чемодан, он, конечно же, пытался заглянуть, но замки были закрыты, а ломать их ему не хотелось, потому что ценностью в его глазах был сам чемодан, а не чьи-то носки с трусами, которые могли там лежать. Такие вот чемоданы-дипломаты тогда были в большой моде и в дефиците. Поэтому решил так: попытаться подобрать к нему ключ и, если внутри окажется что-то реально ценное для его настоящего владельца, отнести находку в милицию, нет – оставить себе. Спустя день, когда стало известно про взрыв на атомной, он отправился в больницу, где у него с концами отобрали всю одежду и продержали почти неделю вместе с такими же, как он, по нескольку раз в день отправляя в душ. Про чемодан он и думать забыл, а когда вспомнил, выяснилось, что жена, вымыв его с мылом, отнесла его в самый дальний угол сарая, так как теща ни за что не соглашалась держать его в доме. Сам он вскрытие чемодана тоже отложил на неопределенный срок, потом в тот же угол свалили две старых двери и мешок со стоптанной обувью, еще через год ко всему этому прибавился велосипед с лопнувшей цепью, детская коляска и еще много всякой всячины. Самого рассказчика через год после событий перевели на службу в другой город, время от времени он с семьей приезжал туда в гости, пока не развелся с супругой. Чемодан же скорее всего так и лежит в сарае, погребенный под кучей всякого хлама.