Александр Тамоников - Бронебойный диалог

– Понял, саиб!

– Как обстановка у объекта?

– Спокойная.

– Действуй, Муса. Я уже в Ак-Табазе. Жду и вас! Все, отбой!

Несар выключил телефон и спросил у Карзада, подогнавшего машину к воротам:

– Ничего подозрительного не заметил?

– Нет. Все спокойно.

– Саиб приказал оставить в доме трупы помощника Ниврая и Хадида, затем поджечь дом. Самого Ниврая доставить в Ак-Табаз. Так что сейчас заносим трупы в дом, выносим Ниврая, затем сливаем из пикапа, что стоит под навесом, бензин, обливаем дом, поджигаем и быстро уходим.

Бандиты перенесли трупы в дом, Ниврая уложили на заднее сиденье внедорожника. Карзад принес две канистры бензина. С одной из них вошел в дом и принялся обливать стены комнат, Несар обливал дом снаружи. Вскоре машина выехала со двора усадьбы Ниврая, и тут же дом вспыхнул со всех сторон.

В 17.30 «Ниссан», ведомый Карзадом, благополучно проехав Кабул и дорогу до Чарикара, остановился у дома брата покойного Хатима в Ак-Табазе. Бандиты вышли из машины.

– Все в порядке? – подошел к ним Джемал.

– Да, саиб, – ответил Несар.

Главарь террористической организации похлопал помощника по плечу:

– Молодец, Муса.

– Жаль, Хадид погиб.

– Он сам виноват. Кто стреляет в живот охраннику, которого надо по-быстрому ликвидировать? В живот стреляют тогда, когда хотят, чтобы жертва помучилась. Надо было или сразу бить в голову, или сделать контрольный выстрел, тем более этому ничего не мешало. Но Амир допустил непростительную ошибку, за что и поплатился. Мы будем молиться о нем.

Джемал повернулся к дому, где стоял начальник охраны и двое его подчиненных:

– Али! Пусть твои люди вытащат Ниврая из машины и бросят в подвал. А когда эта собака очнется, сразу же вызывай меня. Нам есть о чем поговорить. Да, и цепи на него наденьте. Этот пес очень опасен.

Отдав распоряжение, Джемал и помощник прошли в большую комнату. Там Джемал по спутниковой станции вызвал на связь Мохаммеда:

– Это я, Мохаммед.

– Да, саиб?

– Семья Ниврая у тебя?

– Да. Алим передал мне ее у Торкина. Мы направляемся на основную базу.

– У вас все в порядке?

– Да. К утру рассчитываю быть на месте.

– А где Алим?

– Он отправился в Ак-Табаз. Должен уже подъехать.

– Хорошо, Мохаммед, будь осторожен.

– Мы на своей территории, чего нам здесь бояться?

– А на чьей территории проклятые русские уничтожили отряды Хатима и Муштака? – повысил голос Джемал. – Если я сказал быть осторожным, то вы должны соблюдать повышенные меры безопасности. В том числе и на базе. Ты понял меня, Мохаммед?

– Понял, господин.

– До связи!

Джемал положил трубку, взглянул на помощника:

– По-моему, самое время перекусить, Муса?

– Да, признаться, я проголодался. Но кто здесь приготовит пищу?

– Местные женщины. И они уже все приготовили. Для нас с тобой местный чабан сделал отличный шашлык из свежего молодого барана.

– У меня уже текут слюни.

– Али! – позвал Джемал начальника охраны. – Шашлык сюда.

– Слушаюсь.

Спустя несколько минут женщина, закутанная с ног до головы в темное одеяние, внесла тазик с шампурами, на которых дымилось хорошо прожаренное мясо. Другая женщина принесла клеенку, горячую лепешку, чашку с зеленью.

Боевики с аппетитом принялись рвать зубами сочное мясо.

Во время чаепития в комнату снова вошел начальник охраны:

– Позвольте, господин?

– Ты хочешь сообщить мне, что Ниврай очнулся?

– Да, господин.

– И как он ведет себя? Наверняка в бешенстве, мечется в оковах.

– Нет, как ни странно, Ниврай держится спокойно.

– Ну, скоро спокойствие оставит его, взамен сначала придет ярость, затем отчаяние и бессилие. Конечно, ждать того, чтобы Ниврай стал умолять нас пощадить себя, не стоит. Он не будет ни о чем просить, так как понимает, что это бесполезно. Но мы насладимся его страданиями в полной мере, когда его жену и дочерей начнут забрасывать камнями. А может быть, я придумаю для них другую казнь, например, с живых содрать кожу. И начну с младшей дочери. Да, это будет эффектней.

– Сначала можно камнями, а потом под нож, – проговорил помощник.

– А ты кровожаден, Муса, – усмехнулся Джемал.

– Я считаю, что предатель заслуживает самой страшной смерти, ибо нет ничего подлее предательства. За это надо не просто казнить изменника, но и вырезать весь его род.

– Правильно, Муса. Продолжай в том же духе, и ты добьешься многого.

– Постараюсь, саиб.

Джемал допил чай, отодвинул пиалу, поднялся, вытер руки полотенцем: