Александр Тамоников - Бронебойный диалог

В воскресенье, 22 сентября, капитан Грачев проснулся, как обычно, в 6.00. Присел на постели, тряхнув головой, и тут же услышал голос Наимы, афганской девушки, неделю назад ставшей его женой:

– Почему ты встал, Андрей? Сегодня же выходной.

– Привычка, – упал обратно в постель Грачев.

– Ну, тогда я не буду против, если ты обнимешь меня.

– Да? А если не только обниму?

– Я согласна, чтобы не только обнял, – рассмеялась Наима.

Спустя двадцать минут, когда она ушла в ванную, Грачев, потягиваясь, подумал:

«Эх, хорошо-то как! И чего раньше не женился? Хотя нет, женился бы раньше, не узнал Наиму. Не сошлись бы наши дорожки, и не было бы счастья, любви, а без любви какая семья? Так, не пойми что. А сейчас я счастлив, потому что люблю».

С Наимой он познакомился в Афганистане, когда отряд проводил крайнюю операцию по Хатиму. А ведь если бы кто-то до отлета в Кабул сказал ему, что там, за «речкой», его ждет любовь, не поверил бы. Да и в то, что женится, тоже не поверил бы. Он, Грач, офицер особого международного антитеррористического отряда, человек независимый, свободный, и вдруг связал бы себя узами брака? Да никогда. Ведь у него было много женщин, которые очень хотели заманить капитана в ЗАГС. Были среди них и очень красивые, стройные, фигуристые, сексапильные. Но Грач не сдавался. До тех пор, пока не увидел Наиму, сестру агента Службы внешней разведки, помогавшего спецам отряда в Афганистане. Скромная афганская девушка, ничем особым не отличавшаяся от других, сразу покорила сердце капитана. Вот так, словно пулей вошла в него, пробив бронезащиту недоступности и легкомыслия. Андрей даже понять не успел, когда вдруг ощутил, что не может обходиться без этой девушки. А после того как отряду пришлось срочно эвакуироваться и Наима, которую спецы должны были забрать с собой, осталась в Кабуле, Грачев места себе не находил. Почти месяц жил, как во сне, нахватав от командира кучу замечаний и выговоров. Хорошо, что еще боевого выхода в этот период не случилось. Не готов был к нему штатный связист отряда. А когда ему сообщили, что он может выехать в Термез, встречать свою возлюбленную, прошедший огонь и воду, участвовавший в десятках боевых операций практически по всему миру капитан вдруг испугался. Нет, точнее, не испугался, страх растворился в нем уже давно, а почувствовал сильное волнение – чувство, давно уже забытое. Он помнил, как в ожидании вертолета нервно теребил в руках букет роз, а когда Наима спустилась по трапу на бетонку, не выдержал и побежал к ней. Затем все происходило как во сне – переезд в Ташкент, полет в Москву, дорога до дома. Генерал-полковник Белоногов позаботился и о том, чтобы молодым была выделена двухкомнатная квартира в Москве. Пусть не в центре, пусть не рядом с метро, пусть в «брежневке», небольшой, но своей, с отделкой. Первую брачную ночь Грачев не забудет никогда. Если что-то и можно назвать небесным, до умопомрачения сладостным, то только эту ночь его сладкой близости с Наимой. Как же все-таки непредсказуема судьба! Он нашел свое счастье там, где не раз мог потерять жизнь.

Наима вышла из ванной в коротеньком, облегающем фигуру голубом халате:

– О чем думаешь, Андрюша?

– О нас с тобой. Какая же ты у меня красивая.

– Перестань, красавицы на фото в журналах. Вот это действительно красавицы, а я – обыкновенная восточная женщина.

– Нет, дорогая, те, что на фото, – куклы, пустышки. На них штукатурки больше, чем на стенах нашего подъезда.

– Штукатурки? – удивилась Наима, войдя в комнату и присев на софу. – Ты сказал штукатурки?

– Да, а ты не замечала?

– Нет. Как может быть штукатурка на девушках? На стенах, да, на потолке, но не на девушках!

– Под штукатуркой я имел в виду косметику, – улыбнулся Грачев, – кремы разные, туши, помады, пудры, все, чем перед съемкой создают видимость красоты. Ты бы посмотрела на этих красавиц с утра, когда они просыпаются.

– Зачем мне на них смотреть?

– Ну, я это так, образно.

Наима взяла ладонь Грачева в свою миниатюрную, но довольно сильную руку:

– Пожалуйста, Андрей, не ставь меня в неудобное положение. Я многого не понимаю. Раньше было совсем по-другому, а сейчас все как-то сложно. Я помню Москву в девяностые годы. Сейчас это совершенно другой город. Может, это потому, что я стала старше?