Михаил Нестеров - Офицерский крематорий

В третьем ящике на стопке бумаг и конвертов лежал газовый пистолет «Вальтер». Я вынул стопку целиком, вместе с пистолетом, и разобрал ее на поверхности стола.

Корреспонденция Карапетяна. В основном в конвертах формата А4, в большинстве своем – конверты мелованные. Среди них выделялись два конверта желтого цвета. Лично я предпочитал белым именно желтые. Этот цвет означает внимание, и содержимое в таком конверте соответствует упаковке, и никакого специального знака или пометки не нужно.

Оба конверта – незапечатанные, непогашенные, значит, до адресата не дошли. А вот и адрес: улица Феоктистова, дом 37, квартира 6. ХРОМЧЕНКО Екатерине Александровне.

Я понял все еще до того, как открыл конверт и взглянул на содержимое.

Понял, почему Карапетян был так убедителен, когда лгал мне. В правдивой истории он только поменял роли, ничего больше менять не стал. Не Хромченко познакомил Карапетяна с Ритой, а Карапетян представил капитану свою даму. И как он это сделал!.. Случайно столкнувшись в дверях с капитаном полиции и выяснив позже, что тот работает в архиве ГУВД, Серж срочно вызвал в Сочи свое «тайное оружие». А как отыграла Рита! Капитану полиции оказывала внимание не просто красивая женщина, женщина самого короля по экспорту леса. Проверенная. С пробой. Лучше не бывает. И все же она оказалась фальшивкой. Подлинным являлся лишь ее портрет, созданный мною на самом странном холсте…

Карапетян прокололся только раз, в самом начале: Хромченко представился ему по полной…

Конверт этот – с защитной пленкой на клеевой стороне. Девственно чистый конверт с грязным содержимым.

Первый снимок. На нем Рита в знакомой мне позе. Голова чуть повернута к партнеру, рот приоткрыт… Хромченко – мускулистый, сильный парень. Ему бы подошла роль жиголо. Но нет: «Хороший семьянин, любящий отец». Он не мог вычеркнуть эти строки из своей характеристики, а значит, из жизни. Он любил свою жену, дочь.

Жена не получила этот желтый конверт, символизирующий откровенное содержание. Это значит, капитан согласился на условия, выдвинутые Сержем.

Возможно, разговор состоялся здесь, и в беседе принимали участие трое: Хромченко – с одной стороны, с другой – сам Карапетян. Кросс – это машина для устрашения, и конверт с откровенным содержимым в его руках – как хлопушка для киллера. Нет, такой деликатный вопрос, как шантаж, Карапетян взял на себя. Он – первая и последняя инстанция, «альфа», замкнутая сама на себя.

Они договорились. Хромченко решил вопрос с архивом, но компромат забрать не успел. Другое просто трудно представить, другое лежало вне моего информационного поля.

Второй конверт. Точно такое же, как и в первом, содержимое, дубликат. Адресат – другой. Средняя школа № 18, ХРОМЧЕНКО Анастасии, 3 класс «А». Адрес отправителя: «Школа изящных искусств». По всей видимости, дочь Хромченко посещала эту платную школу. И однажды на уроке классный руководитель вручил бы ей этот конверт. Она открыла бы его, не успев загородить снимок от соседки по парте. Такого позора, такого отношения к себе и матери девочка отцу никогда не простила бы. Кто знает этих тинейджеров? Она могла подняться на крышу высотки и, выражая протест, свести счеты с жизнью.

Почему Карапетян не избавился от этих снимков? Может быть, я ошибся, и Серж не рискнул использовать это оружие против офицера полиции? Только такой точной, на относительно долгую перспективу работой не разбрасываются, она дорого стоит.

Так почему Карапетян не избавился от снимков? Ответ лежал в плоскости грязного носового платка: почему он в ящике стола, а не в корзине для грязного белья? Я думаю, Серж не распрощался с идеей добить вдову и дочь Хромченко уже после свершившегося двойного предательства и его смерти. И это было единственное разумное объяснение.

Я забрал оба конверта. К их содержимому не хватало того «сочинского портфолио», которое вкупе с этими снимками косвенно указывало на работу по подрыву авторитета капитана Хромченко. Снимок мертвого Хромченко – это финал драмы.

Серж не мог далеко убрать «сочинское портфолио», и я нашел его в нижнем ящике стола.

Мне сегодня повезло. Но везет тому, кто везет.

Я уходил, почерпнув здесь очередную порцию информации, и с думами о том, что же это такое – информация?

Информация, с которой я имел дело, была ограничена снимками – с места пожара, с жаркого черноморского побережья, с уютного гостиничного номера. Я снова и снова «узнаю себя через трудное терпение думать об одном и том же». Это очень, очень трудно – думать об одном и том же.