Кирилл Максимов - Тертый калач

– А не заливаешь?

– Тебе-то что? Да и вообще, чего это я буду что-то доказывать.

– Но-но, ты мне не финти тут! Я к нему со всей душой, как к другу-земляку, а он со мной, как с фраером залетным. Да я столько на зоне кантовался, я таких, как ты, козлов через колено ломал! – Валера вскочил с нар и одним прыжком очутился перед Богданом. На его акульем лице от приторного радушия не осталось и следа, из разинутого рта несло вонью гнилых зубов. Князев несильно толкнул его пятерней в лоб. Тот, не удержавшишь, отпрянул и сел на голый пол. Удивленно посмотрел на себя и обидчика – и бросился в атаку, на ходу доставая из-под штанины треников заточенную ручку от ложки. Князев наблюдал за его перемещениями, не меняя позы, но в момент удара слегка отклонился, схватил Валеру за руку с ложкой и дернул на себя, одновременно проскальзывая под летящим мордой вниз телом. В следующее мгновение Князев уже принял боевую стойку посреди камеры, а Валера успел развернуться, выдернул заточку и попер на соседа, по-бычьи пригнув голову и быстро размахивая самодельным орудием из стороны в сторону. Князев подпустил его поближе и снова использовал заученный прием – проскользнул под безоружной рукой и отвесил сокамернику хорошего пинка, придав ускорение, которое через метра два свободного полета остановила стена. Но Валера и после этого сдаваться не пожелал. Наоборот – его залитое кровью от разбитого лба лицо перекосилось от ненависти и злобы.

– Что, форточник хренов, шутки со мной шутить вздумал, да? Брюса Ли устраивать мне вздумал? Я тебя лыбиться-то отучу навсегда. – И, тяжело поднявшись вверх по стенке, снова пошел на Князева. Тот уже понял, что Валера – не боец, и спокойно ожидал дальнейших действий. Последний тоже сообразил, что нахрапом противника взять не удастся, и некоторое время оба ходили по кругу, настороженно следя друг за другом. Внезапно зэк заорал благим матом и бросился на Князева с кулаками. Тот перехватил его руки и несильно двинул лбом противнику по зубам, завязалась драка. Богдан успел пару раз получить по ребрам и влепить обидчику в глаз. Внезапно Князева сильно дернули за шиворот. Обернувшись, чтобы дать отпор, увидел мента. Еще пара мусоров держали отмахивающегося и орущего Валеру, его лицо и одежда были в крови.

– Повеселились, и будет, – примирительно сказал мент, защелкнул на запястьях Князева наручники и вывел из камеры. Тот, не зная, что и думать о таком повороте дел, молчал. И снова глаза непроизвольно щурились от перемены освещения. Конвой прошел через коридор к комнате, где Богдану отдали его личные вещи.

– Что, на выход? – с надеждой спросил он.

– Куда надо, туда и пойдешь, – равнодушно ответил полицейский, и они снова двинулись по скудно освещенному коридору. Комната, в которую его завели, оказалась камерой с зарешеченными окнами, розовыми стенами и искусственными цветами на подставке. За деревянным столом сидела женщина лет 40, платиновые волосы аккуратно заколоты на затылке. Перед ней лежала папка с документами.

– Князев Богдан Андреевич? – подняла она глаза на арестанта. – Присаживайтесь, пожалуйста. – Князев поднял закованные в наручники руки, и охранник нехотя выдвинул перед ним стул.

– Меня зовут Аделаида Красильникова, я ваш адвокат. – У женщины были уверенные манеры, при разговоре она смотрела собеседнику в глаза.

– Что мы имеем по состоянию на сегодня. – Аделаида похлопала по папке рукой с аккуратным золотым колечком. – Очевидных доказательств вашей вины нет, свидетели, которые дали против вас показания, на повторном допросе путаются, и это обнадеживает. Однако рано радоваться – дело закрывать никто не собирается. Вас пока что выпускают. Мне это стоило больших усилий, между прочим. Да, и необходима ваша подпись. Здесь. – Адвокат повела идеально заточенным ногтем внизу первой страницы, перелистнула ее и показала Богдану, где нужно поставить подпись на второй.

– Спасибо, я лучше сначала прочту.

– Воля ваша.

Так Князев узнал, что его выпускают под подписку о невыезде. Тут же, в розовой комнате с искусственными пыльными лилиями, с него сняли наручники, и уже в сопровождении аппетитной Аделаиды, а не сотрудника ИВС Богдан двинулся к выходу.

Всего несколько часов назад он щурился от внезапной темноты камеры, куда его втолкнули полицейские. Сейчас в глаза ему било летнее солнце, и, спустившись вниз по ступенькам, Князев блаженно потянулся, чувствуя, как напряжение и безысходность последних часов отступают. Неизвестно откуда пришла мысль о том, что все будет хорошо. Вот еще бы душ принять – морщась от воспоминаний о неугомонном Валере, подумал Богдан. Со стороны ворот послышался звук автомобильного клаксона. Повернув голову, Князев увидел Карачуна. Как обычно подтянутый и гладко выбритый, тот махал ему рукой, подзывая к себе. Сели в машину, завязался разговор. Первым делом шеф спросил, не хочет ли Князев перекусить. Заехали в шашлычную, заказали мяса и по пиву, Карачун взял безалкогольное. Разговорились. О том, что Князева задержали, он узнал от бывших сослуживцев, работавших в полиции с которыми начальник охранной фирмы не терял связи. Мгновенно подключил старую знакомую – толкового и недешевого адвоката, которая и добилась, чтобы задержанного отпустили.