Сергей Зверев - Пылающая межа

– Серьезно выясняли отношения братские народы, – пошутил Локис, – с размахом.

Единственным более-менее уцелевшим зданием центра была мечеть с примыкающим к нему кладбищем. Некогда цветущий, красивый город превратился в руины в полном смысле этого слова.

– Жизнь переместилась на окраины, – прокомментировал Огольцов, – вот там уже все восстановлено. Ну, вы уже сами видели. Во-первых, во время войны они и пострадали меньше, а во-вторых, люди здесь жили и потом, в отличие от центра.

– Я смотрю, очень много здесь неразорвавшихся снарядов и брошенной бронетехники, – заметил Локис, глядя на ржавые скелеты танков, машин и бронетранспортеров.

– Это что! Часть города до сих пор заминирована. Вот там, видите? До недавнего обстрела уже работал частично восстановленный винзавод, и он уже давал первые декалитры портвейна, – показал капитан в сторону производства. – Того самого знаменитого «Агдама».

– Товарищ капитан, а чем тут народ в основном занимается? – спросил Онищенко.

– Основное занятие местных – виноградарство, садоводство, а также продажа кирпичей, труб и сантехники «секонд-хенд» из разрушенных зданий.

– И что – выгодное дельце?

– Есть захочешь – еще и не тем займешься…

Естественно, миротворцы в городе не остались без внимания. Традиционно российские военные вызывали у армян положительные чувства. Вот и сейчас десантники встретили радушный прием. Их угощали лавашом, вином, сыром. Кое с кем удалось познакомиться. Люди вспоминали войну, говорили о сегодняшнем.

– Почему жив остался? Скольких сам убил? Не помню, не считал, – говорил пригласивший их «всего на пять минут» в свой уютный дворик Карен Тамракян. – Только один раз руки на себя хотел наложить. Из соседнего окопа встал парень – на меня «калаш» навел. Выстрелил я первым. Мелькнуло в голове – что-то рожа знакомая. Вечером, когда покойников подсчитывали, понял – товарищ детства это, Муса. На каникулах вместе отдыхали, с одного дерева рвали шелковицу… Выходит, я лучшего друга убил. Но если бы не я его, то он бы меня? И только потому, что я армянин, а он – азербайджанец?

– М-да, – неопределенно произнес Локис, – выбор, конечно, небольшой.

– И вот бывает же, направили меня на новый блокпост, – продолжал Карен, – напротив азербайджанцы стояли. И у них командир – брат Мусы. Тут уж я решил – пойти, повиниться. Пусть убьет, думаю, заслужил. Сказал ему: «Виноват я, Рашид, погубил Мусу». А он просто ответил, и очень правильно: «Ну так что же – война, брат». Ненавижу я войну.

– А вообще, народ в Арцахе воевать умеет, – вставил его сосед, – всегда так было. Еще в царской армии нашим всегда оказывали особое уважение – ведь отсюда вышло много генералов.

– Неужели? – переспросил Локис. – Так уж и много?

– Правду говорю! Даже знаменитых маршалов трое, – загибал пальцы агдамец, – вот так!

– Хотя, конечно, были и смешные моменты, – вспоминал Карен, – знаменитый армянский юмор остается таким и на войне. Вот был у нас случай: на одном участке фронта с вертолета рассыпали муку…

– Зачем?!

– Стратегия, – хитро улыбнулся армянин, – противник подумал, что это химическое оружие, и отступил. Ну, представьте себе: разве можно вообразить, что это мука? На другом участке к ишаку привязали аккумулятор, присоединили автомобильные фары, засыпали в зад красного перца, и ночью ишак побежал на вражеские позиции. Азербайджанцы подумали, что это новое чудо-оружие, открыли обстрел. Так были выявлены огневые позиции.

– Ха-ха-ха! – рассмеялись миротворцы. – Изобретатели!

Разговаривая с людьми, десантники убеждались, что большинство из них желает мира. Возвращаясь назад, вблизи нейтральной полосы, уже на азербайджанской территории, десантники случайно познакомились с Аббасовым. С Локисом Фазиль быстро нашел общий язык. Как оказалось, в молодости азербайджанец служил срочную в родной для сержанта Балашихе. Это обстоятельство также немало способствовало симпатии к россиянам. Зная о задачах миротворцев, Фазиль «выдвинул свою кандидатуру».

– Ведь я же бывший участковый! – напомнил он. – Ребята, если вам кто-то может оказаться здесь полезным, так это именно я. Вам же без проводника не обойтись.

– Обойдемся, – проворчал Каширин, – лезут тут всякие…

К счастью, Фазиль не услышал этих пренебрежительных фраз.

– Мне ведь здесь каждый уголок известен как свои пять пальцев, – расписывал он свое знание местности.

– Так уж и каждый… – засомневался Зубов.