Евгений Павлов - Мракан-сити

Безнадежные потуги отыскать выход, которые со временем переросли в бесконечные ожидания «чего-то там», сделали свое дело: Луиза больше не могла ни кричать, ни плакать, как и мэр, еще вчера принимавший в ратуше заморских гостей.

Скрасить скотскую участь, они прочли мысли друг друга, поможет разговор. Спокойная, ни к чему не обязывающая беседа двух обреченных… которая началась с маниакального желания Сета рассказать о своем последнем сравнительно недолгом отпуске.

— После круглосуточной стоянки моего PEUGEOT я вернулся в отель, захотелось немного вздремнуть. Знаете, такая застенчивость… Это на меня совсем не похоже, честно говоря. Обычно я позволял себе грубить, но и тогда не сказать, что сдержался. Реальное обслуживание гостиниц, увы, не всегда совпадает с ожиданиями. Дым папирос…

И вроде вырвавшаяся из забвения Луиза улыбнулась, и Картер заговорился так, что позабыл, где находится, и страх будто запропастился. Но перерыв оборвал раздавшийся откуда-то с потолка мужской скрипучий голос.

— Вам чего не живется в гармонии с правдой?

Заложники поднялись с пола и настороженно осмотрелись.

У Луизы дрогнули губы:

— Кто ты?

Маньяк не затормозил с объяснением:

— Ваш нынешний покровитель, если вы все еще понимаете ситуацию.

— Понимаю ситуацию?

— Я люблю хвалить СМИ, так как, по сути, являюсь порождением ваших ошибок, вашей лжи! Дитя благодарит родителей за жизнь!

— Я не…

— Не хотите — не говорите. Право молчать есть у всех. Чем крепче держите рот на замке, тем дольше живете! В той же приватности больше чести, мисс Сименс! Жизнь такая наша: все, что делается на публику, все, что говорится — все ложь. Ложь от и до! А то, что от нас скрыто, спрятано — истинная правда! И эта несправедливость жутко раздражает — что то, что хотим знать, скрывают, как специально. Как назло! А подсовывают грязь в конфетной обертке, обертку открываем и видим грязь! Уже нет нужды отделять зерна от плевел, зерен больше нет. Есть плевел…

Луиза неотступно пялилась в белый потолок, словно видела в нем что-то. А Сет в это время смотрел на нее, жаждая разъяснений.

— Чем я это заслужила?

Задав данный вопрос, она опасалась вовсе не реакции мэра на ответ, она боялась, что услышит истину…

— Брезгливостью, ненавистью к правде! Вас никогда не тревожила нравственно-моральная сторона обмана. Получали выгоду? Искажали факты? Теперь грызите локти…

Мэр дал себе слово, что, к чертовой матери, разнесет в пух и прах всю редакцию, в которой работает Сименс, когда выберется. Если выберется…

— Дай я скажу ему! — он грубо оттолкнул заговорившуюся девушку и сам обратился к «покровителю», — Ответь мне, зачем я здесь нужен? Мстишь СМИ? Так мсти! — крикнул Сет, — Я то, что тебе сделал!

— Не мне! Меня вы точно не закажете, господин мэр-правдолюб-борец со злом! На самом деле вы боретесь с правдой! Как и невинная овечка мисс Сименс, в идентичной степени, вы пытаетесь вылезти сухим за счет лжи!

Картер вдруг остановился и, не чувствуя ничего, за исключением ранее неведомого беспокойства вперемешку с незначительной злостью, ухватился за пальто друга.

— Он знает про смерть Миллера! Знает про случай в Систер Бэй! Виксонсион… Помнишь?

— Твой отлет в Германию? — Раймонд приопустил голову, — Такое не забывается…

— Миллер тоже был шантажистом! — прошипел мэр, — Изначально понимая, что это незаконно и аморально, мне пришлось пойти на крайние меры, заплатить местным наемникам за его устранение.

— Посмотрим, как у вас это получится!

— Если вы про это… — у Сета дрогнули губы, как и у девушки, — У меня не было выбора…

— Лукавство. Выбор есть всегда. Хотя… не буду спорить. Но вы только представьте, что о вас подумает… народ, на благо которого вы так стараетесь — за толстенной стеной стоял «человек в чёрном», сжимал в руках вокальный микрофон и зачитывал с листа то, что должен был передать жертвам. Подбородок трясся неестественно часто для злодея, будто он сам дико нервничал, — За то, что воспользовались услугами преступников, будете страдать…

Это продолжалось еще о-о-очень долго!

Дрянь, покрывающая кожу двухметрового верзилы, напоминала чешую, за что этот внешне неординарный (страдающий ихтиозом — врожденным дефектом кожи) преступник получил прозвище «Клык» — сокамерник-фантазер назвал так звероподобного Норманна Уайта в честь своего плюшевого крокодила.