Максим Шахов - Игрушка из Хиросимы

Она не вышла, а вылетела из палаты, словно подхваченная вихрем.

— И где твой сюрприз? — спросил Бондарев, когда она вернулась.

— Скоро увидишь. Одевайся.

Она позвала Наши, и, когда Бондарев собрался, все трое направились к машине. Наши включил зажигание и влился в автомобильный поток, текущий по улице. Тогда Мизуки открыла сумочку и продемонстрировала две готовые маски с прорезями для глаз и ртов.

— Примерь, — предложила она и сама поспешила надеть на себя шапочку.

Ее глаза сверкали, как горящие угли. Она захохотала, как ведьма, собравшаяся на шабаш.

— Нет, — проворчал Бондарев.

— Да, — возразила Мизуки.

— Я не возьму тебя с собой.

— Возьмешь. Тебе некуда деваться, Константин. Фабрика принадлежит мне.

— Номинально.

— Этого хватит, чтобы запретить тебе туда вход.

— Шантажируешь? — мрачно уставился на нее Бондарев.

— У меня есть выбор? — ответила она вопросом на вопрос.

Он отвел взгляд, сдаваясь. Мизуки примирительно тронула его за плечо:

— Не сердись. Я должна быть рядом с тобой в такую минуту. Потому что я… я люблю…

Он стремительно повернулся к ней. Ему показалось, что он ослышался.

— …люблю Россию, — закончила Мизуки, слегка покраснев.

Бондарев кивнул. Почему-то это признание его не обрадовало и не наполнило чувством гордости за свою великую державу.

Когда арендованная «Хонда» остановилась, Мизуки Такахито судорожно стиснула свою сумочку и уставилась на темное здание фабрики, возвышающееся впереди. Бондарев сходил к ограде и убедился, что, к счастью, Харакумо не распорядился установить ночную смену. Во дворе было тихо и пустынно, если не считать охранника, расхаживающего туда-сюда со своим карабином. Наверное, он был деревенским парнем, гордящимся тем, что ему доверили настоящее оружие.

Вернувшись в машину, Бондарев сунул за пояс «браунинг» и прикрепил к запястью ножны с торчащей из них костяной рукояткой. Мизуки достала из сумочки мелкокалиберный «кольт», который держала дома для защиты от грабителей.

— Хочу попросить тебя остаться здесь, — сказал Бондарев. — Кто-то должен меня прикрывать, если мне придется спешно отступать.

— Отступать будем вместе, — откликнулась Мизуки.

— Это противоречит правилам военной тактики.

— Зато соответствует моим понятиям о порядочности.

— Ладно, тогда слушай, — вздохнул Бондарев и выключил двигатель. — Мы переберемся через ограду за складом. Наша главная цель — упаковочный цех.

— Тот, где роботов готовят к отправке в Россию? — понимающе кивнула Мизуки.

— Совершенно верно. Чтобы добраться туда, нам придется пройти мимо нескольких охранников. Мы будем в масках, идти надо быстро, но не суетливо. Это очень важно. Быстрая и целеустремленная походка. Мы никого не боимся и знаем, чего хотим. Запомнила?

— Запомнила, — ответила Мизуки. — Я справлюсь. Потому что мы действительно знаем, чего хотим.

— Правильно. Ты должна почувствовать себя одной из Хозяев, Мизуки. Тут нужна не просто решительность, а даже наглость. Хозяева считают себя вершителями истории и презирают простых людей. Они… мы выше.

— Мы выше, — эхом откликнулась спутница Бондарева.

— Если один из охранников попытается нас остановить, огрызнись по-японски, не замедляя шаг. Веди себя высокомерно. Ну а если этот трюк не сработает…

Мизуки бросила на него встревоженный взгляд:

— Тогда что?

— Тогда отвлеки его, а я сделаю остальное.

— Выстрелишь в него.

— Нет. Пистолетами мы воспользуемся в самом крайнем случае. У меня есть нож.

— По правде говоря, Константин, я бы предпочла обойтись без кровопролития, — нервно сглотнула Мизуки.

— По правде говоря, я тоже. Мы сделаем то, что должны сделать. Не более того. Но и не менее. Или ты принимаешь условия, или остаешься здесь.

— Принимаю, — тихо произнесла она.

Бондарев подумал, что это лишь слова. Никогда Мизуки не одобрит убийства человека. Особенно когда увидит, как молоды охранники, разгуливающие по двору ее фабрики с карабинами в руках. А Бондарев видел в них лишь учеников и пособников террористов. Они сами избрали такой способ зарабатывать на жизнь. Тот факт, что у многих из них молоко на губах не обсохло, ничего не менял. Ровным счетом ничего.

— Поверь, мне тоже их жаль, — соврал он. — Такие симпатичные ребята, совсем еще безусые. Будет неприятно, если придется применить силу. Но без силы нельзя. Слабые обречены на поражение.

— Конечно, — кивнула Мизуки.