Сергей Соболев - Танго втроем

Шувалов на какое-то время задумался.

— Я весь внимание, командир.

— Не по местным кабакам и даже не по девочкам…

— Тю… На черта они нам со своим СПИДом!

— Есть у меня мыслишка наведаться в Дачный.

— В точку, командир, — одобрительно произнес Головня. — Признаюсь, и у меня такая же мысля просквозила.

— Надо нам, Петр, своими глазами все обсмотреть. Разборка, судя по всему, там была жестокая, и, хотя следы наверняка припорошили-присыпали, что-то должно остаться… По соседству с Дачным участок «Водоканала» находится, тоже любопытный для нас объект. И еще надобно бы нам как-то исхитриться и пролезть в коллектор, я тебе о нем рассказывал…

В этот момент сверху, через дверной проем, донесся голос «секретарши»:

— Сергей Юрьевич, вас вызывают на связь.

— Я буду помаленьку готовить снаряжение, — сказал Головня.

— Действуй, Петр! Если все сложится, ночью нагрянем в Дачный. И вновь дала знать о себе Светлана Андреевна. На этот раз ее голос построжел, как у учителки, вызвавшей нерадивого мальца к доске:

— Сер-ргей Юр-рьевич! Вас с-срочно требует Мерлон!!

Часть «гостинцев» сгрузили на стол, то, что не поместилось, складировали на диване. Двое приятелей при том хранили загадочное молчание, ну а Розанова, испытывавшая беспокойство по поводу внезапной отлучки ее «спасителей» и обрадовавшаяся их возвращению, теперь изумленно хлопала ресницами.

Скромно обставленная, но в то же время опрятная квартирка Володи Мокрушина на какое-то время превратилась в филиал престижного итальянского бутика.

— Елена Владимировна, вот это все, — Бушмин сделал рукой широкий жест, — все это — ваше! Если что не так, не обессудьте, мы парни холостые, необученные, может, что и упустили из виду.

— Ну что же вы! — вторил ему Мокрушин. — Разворачивайте, смотрите, меряйте… Чувствуйте себя как дома!

— А мы пока на кухню пройдем, — сказал Бущмин. — Не будем вам мешать.

Они прикрыли за собой дверь, прошли на кухню, закурили. Бушмин уставился задумчивым взглядом в окно, квартира находилась на третьем этаже «малосемейки». Вот по аллее, уставленной с двух сторон щитами с «агиткой», едва ли не вприпрыжку прошел незнакомый с виду летеха, щуплый, похожий на воробушка, видно, еще не потерял служебного рвения; степенно прошествовали к складам АХЧ два крупнотелых прапора, этим здесь служится недурственно; между двумя приземистыми зданиями казарм из красного кирпича виден кусочек плаца, там, очевидно, проводились строевые, в часть прибыл с гражданки свежий набор, новобранцев прежде всего следует научить передвигаться строем.

— Помнишь, я тебе рассказывал, как меня выперли из «Балтии»?

— Ты тогда за дамочку заступился перед Казанцевым, верно?

— Да, и нисколько не жалею о том поступке,

— Ну и что? К чему ты ведешь?

Бушмин молча кивнул в сторону закрытой двери.

— Что… Ты хочешь сказать, это была она?

Последовал еще один молчаливый кивок. Мокрушин, чертыхнувшись, поднял с пола выпавшую у него из пальцев горящую сигарету, обдул фильтр, глубоко затянулся.

— Ну и ну, — сказал удивленно. — Надо же, как карта легла. И что теперь?

— Пока сам не знаю, — Бушмин пожал плечами. — Надо будет с ней поговорить, расспросить, что и как, потом будем решать.

До их ушей достигли какие-то странные звуки. Они синхронно переглянулись, пытаясь понять, что происходит за стеной, где они оставили девушку распаковывать предназначенное ей добро.

— Что это с ней? — опять удивился Мокрушин. — Пойдем посмотрим…

Розанова, увидев на пороге комнаты двух парней, смотревших на нее с озадаченным видом, прикрыла рот ладошкой. Но затем не удержалась и вновь прыснула заливистым смехом.

Девушка смеялась столь заразительно, что суровые морпехи вскоре составили ей компанию.

Предмет, вызвавший взрыв смеха, был — дамская шляпка. Розанова все еще была наряжена в одежду «от Бушмина», она ей была, мягко говоря, великовата. Свертки большей частью остались нераспакованными. Сама девушка стояла у шкафа, Мокрушин еще раньше открыл одну из створок, там было большое зеркало.

Мокрушин красноречиво поглядывал в сторону друга — я же говорил тебе! Видишь, как классно смотрится! А если твои лохмотья снимет и приоденется в «Италию»! То-то же!

— Ой, извините… — спохватилась Розанова. — Вы, наверное, подумали, что я дурочка? Это у меня от… нервов.

Па правде говоря, подумал про себя Бушмин, они все нуждались в разрядке. И получили ее — через смех.