Сергей Соболев - Танго втроем

Молодая женщина подергала рукой дужку тяжелого амбарного замка. Чем, интересно, занимается там взаперти — по ночам! — хмурый человек по фамилии Дробыш?

Розанову разбирало острое любопытство, характер у нее папин, тот был прирожденным следопытом. Охранник, у которого она «заняла» комплект ключей и которого под благовидным предлогом отослала наверх, может вернуться уже в скором времени, так что ей пора как-то определиться.

Оправдание поступка, который она собиралась совершить, пришло в голову само собой: нужно вскрыть мастерские, случай из разряда аварийных, грунтовые воды могут подпортить ценное имущество…

К тому же, согласно занимаемой должности, а Розанова является начальником методического отдела и заместителем директора, она вправе знать, что творится в ее учреждении, «закрытых зон» для неё быть не должно.

Розанова загремела связкой ключей, подбирая нужные. Спустя минуту ей удалось справиться с замками и запорами. С преогромным трудом она приоткрыла массивную дверь. Протиснувшись в щель, нащупала пакетник и включила электрическое освещение.

Площадь мастерских составляет примерно сорок квадратных метров. Два помещения, производственное и небольшая каморка, приспособленная Дробышем для личных нужд. Рабочие столы расположены буквой Т, на большем по размеру оборудованы два станка — для резки и шлифовки янтаря. На приставном столике аккуратно разложены инструментальные наборы. Оборудование и инструмент, судя по маркировкам, изготовлены бельгийскими и немецкими фирмами, специализирующимися в сфере ювелирной Промышленности. Техника, надо сказать, ультрасовременная, Родановой еще не доводилось с такой сталкиваться. Автономный рас-предщит укреплен на стене, на высоте полутора метров, вода до него не доберется. На всякий случай Елена откинула крышку и убедилась, что все электрооборудование обесточено.

Хотелось бы знать, куда подевалось прежнее допотопное оборудование? Если его демонтировали, то почему ее не поставили в известность? Насколько ей известно, супертехнологичные бельгийские станки на балансе музея не числятся, это еще одна загадка.

Слегка пригнув голову, Розанова прошла через арочный проем в «кабинет» Дробыша. Из мебели здесь стоит двухтумбовый стол, снабженный парочкой телескопических светильников, у другой стены — приземистый застекленный шкаф, судя по его формам, изготовлен в начале века и стоял где-нибудь в библиотеке или лабораториях Кенигсбергского университета.

Естественно, она тут же прокрутила ключик в замочке и сунула свой любопытный нос в недра шкафчика. Полки сплошь уставлены разнокалиберными банками, склянками, тюбиками, упаковками. Некоторые из них снабжены поясняющими надписями, на других наклеены клочки бумаги с какими-то каракулями, третьи, преимущественно толстостенные, явно довоенного происхождения, вовсе без наклеек.

Розанова понимающе покачала головой. Многие современные мастера-янтаристы, по примеру цеховиков Кенигсберга и Данцига, имеют свои профессиональные тайны и секреты. Дробыш, кажется, здесь не является исключением.

Кое-какие материалы и химические реактивы ей были известны, например, она сразу обнаружила упаковки с ингредиентами для изготовления «левкаса», представляющего собой смесь мела и различных клеев, состав наносят на янтарь для придания ему того или иного оттенка. Здесь же обнаружились рулоны с золотой и серебряной фольгой, вещью совершенно необходимой для стоящего мастера. Сунулась осматривать содержимое стеклянных посудин, но так ничего и не поняла. Впрочем, в этом нет ничего зазорного. Хотя ей известны многие секреты ремесла, все же она по профессии чистый художник-дизайнер, иными словами, она лишь продуцирует идеи, нанося на бумагу силуэты будущих творений и моделируя их внешний вид и устройство, а на практике эти замыслы воплощают другие люди, мастера-ремесленники, к числу лучших представителей которых относится Вячеслав Дробыш.

Расставив все по местам, она прикрыла шкаф, не забыв запереть его на ключ. В голову ей пришла неожиданная мысль. Коль уж Дробыш держит здесь свои «секретные» мази и клеи, значит, он приходит сюда в неурочное время работать. Но ведь у него есть собственные мастерские? Хорошо известно, что Дробыш работает на «янтарную мафию», сотрудничество является, судя по всему, взаимовыгодным. Так за какой надобностью он ныряет в музейные подвалы? Хочет что-то скрыть от своих партнеров? Или существует какое-то другое объяснение? Впрочем, оно может быть совсем простым. Вячеслав Леонидович открыл серьезный бизнес, на него работают десятки людей, у себя в мастерских он фактически превратился в управленца. Опять же жизнь там бурлит ключом, а для настоящего мастера важны покой и уединение. А здесь его никто не достает своими проблемами, он может в спокойной обстановке реализовывать свой незаурядный творческий потенциал. .