Михаил Соколов - Гладиатор

Впереди, метрах в десяти, раскрылись лепестки люка, куда лента, трансформировавшись в пологий эскалатор, не стала их опускать.

Серебристая лестница. Голубая анфилада. Какие-то коридоры. Николаю показалось, что они спустились уже не на один этаж, он посмотрел на Нину; она, задумавшись, не ответила на его взгляд. Вдруг лента горизонтально выпрямилась и плавно остановилась перед новой большой дверью. Они прошли через медленно открывшийся дверной проем и попали в еще один большой зал с беспорядочно расставленными столами, напоминавший ресторан.

– Наш главный ресторан, – сказала Нина. – Мы здесь едим, когда приезжают гости. – Она заглянула ему в глаза, отвернулась. – Завтра прибывают наши основные клиенты. Послезавтра начинается программа развлечений. Еще через день все разъедутся.

– Так быстро! – удивился Николай. – Каким же образом все это ваше великолепие окупается?

– О-о-о! – равнодушно и насмешливо воскликнула она. – Еще как окупается. Но об этом после, я думаю, тебе не мешает поесть. Как ты?

Он почувствовал голод. Ухмыльнулся.

– Мой принцип – никогда не отказываться от кормежки. Тем более твой папа обещался мне прилично заплатить.

– Еда бесплатно, – сказала Нина.

– Для всех?

– Да, для всех.

– Ничего не понимаю! Как же тогда все окупается?

Чем?

Нина не ответила. К ним шустро катился по сверкающему паркету толстый, веселый, похожий на конферансье мужик. Во фраке и с белой бабочкой.

– Нина Отариевна!..

– Миша! Накорми гостя. Да и мне дай чего-нибудь перекусить. В каком-нибудь люксовом зале.

– А где же еще?! – искренне удивился Миша, которому вполне можно было дать и сорок, и пятьдесят, и более лет.

Он шустро покатился перед ними, каким-то необъяснимым образом, несмотря на скорость передвижения, даже не опережая их. Николай подумал о высоком профессионализме. Впрочем, где же и быть профессионализму, как не в местах, где сам воздух пахнет долларами. А здесь этот запах источали и стены.

Зал, куда их привели, был не очень большой, почти круглый, метров двадцать в поперечнике, с единственным столом точно посередине, под огромной хрустальной люстрой, при их приближении немного опустившейся вниз и медленно начавшей заливать воздух жемчужно-розовым светом, который усиливался каким-то перламутрово-блестящим цветом стен. У Николая уже начинало рябить в глазах. С непривычки хотелось просто плюнуть на пол. Он ухмыльнулся и сел на предложенный мягкий стул с высокой средневекового образца спинкой.

Тут все разом заструилось вокруг вместе с негромкой музыкой, перед ним возникли разные блюда и блюдечки, бокалы и рюмки, приземлился румяный поросеночек с петрушкой во рту и жареной картошкой по бокам, вплыл небольшой осетр, что-то заливное, салаты, овощи-фрукты… Николай решительно опередил чью-то услужливую руку в белой перчатке, сам схватил графин с прозрачной жидкостью, оказавшейся, как он и надеялся, водкой, щедро плеснул в рюмку побольше, выпил залпом и посмотрел на Нину.

Она улыбалась.

– Ты поешь, – все еще усмехаясь, сказала девушка.

Николай принялся есть. Как и всегда, аппетит у него был превосходный, и все остальное функционировало прекрасно. Он еще пару раз отвлекался, дабы налить себе водки, на мгновение опережая услужливую перчатку. Наконец насытился.

– Хорошо! – сказал он и откинулся на высокую, не очень удобную спинку стула.

– Да, восхитительно! – согласилась Нина, ни к чему не притронувшаяся, кроме салата.

– Что восхитительно? – не понял Николай.

– Смотреть, как ты ешь, – улыбнулась она. – Словно стихия.

– А я и есть стихия, – скромно подтвердил он.

– Начинаю подозревать.

Тут – согласно сценарию ужинов, наверное – свет чуть померк, стал более розоватым, официанты исчезли вместе с недоеденным, возник дымящийся кофейник, чашки кофе, сигареты "Кэмел" перед ним и какие-то длинные коричневые – перед Ниной. Здесь же находилась и бутылка коньяка, который Николай (почему бы и нет?) подлил в кофе себе и – Нина опустила ресницы в знак согласия – ей тоже. Закурили каждый свое.

– Ты много пьешь, – вдруг, как и отец недавно, заметила Нина.

– Это плохо?

– Не знаю.

– Я пью, – с чувством сказал Николай, – потому что жизнь моя еще не обрела высокую цель, которой можно было бы посвятить всего себя, которая захватила бы все мои мысли и чувства!

– Браво! Браво! – Она слабо захлопала в ладоши. – Расскажи-ка лучше о себе.

– Не думаю, что это доставит мне удовольствие.