Андрей Таманцев - Угол атаки

Даже если эти миллиарды долларов дойдут до них, в чем у меня есть очень большие сомнения.

— Кончайте демагогию! — прикрикнул Экс. — Я задал конкретный вопрос. И жду конкретный ответ.

— Это и есть ответ. Я не хочу попасть в ад за чужие грехи. У меня и своих хватает. — Нифонтов обернулся к полковнику Голубкову. — У тебя есть что сказать, Константин Дмитриевич?

— Есть. Но я воздержусь.

— Говорите, полковник, не стесняйтесь, — подбодрил Экс. — А то будете потом жалеть, что не сказали.

— Да? Тогда скажу, — кивнул Голубков. Впервые за весь разговор он посмотрел в лицо гостю. В его взгляде была глубокая усталость и холодное безразличие. Так в 96-м смотрели на Экса солдаты и офицеры поредевших полков, выведенных из Чечни.

Полковник помолчал и негромко произнес:

— Пошел на…!

Экс взял трубку «вертушки» и набрал номер.

— Мы были правы, это они, — сказал он, услышав голос Г. — Свяжись с Потаповом.

Ты знаешь, что приказать.

Он положил трубку и направился к выходу.

Нифонтов вызвал помощника:

— Проводите нашего гостя.

Тот предупредительно открыл дверь:

— Прошу вас.

Экс выплыл из кабинета, не оглянувшись на контрразведчиков. Они для него не существовали. Они сами решили свою судьбу.

В холле, надевая плащ, поданный порученцем, он увидел в зеркале свое тяжелое холеное лицо.

Лицо бывшего.

* * *

Генерал-лейтенант Нифонтов постоял к окна, глядя, как из ворот управления выезжает черный лимузин гостя, и повернулся к полковнику:

— Что с тобой, Константин Дмитриевич? Голубков не ответил.

Нифонтов прянее из комнаты отдыха чистый фужер, привычно разверстал коньяк, кивнул:

— Давай-ка по соточке. Как говорят американцы: «Help yourself». Помоги себе сам.

Выпил, прислушался к себе.

— С чего он взял, что коньяк говенный? Коньяк как коньяк. — Поставил фужер на стол, внимательно посмотрел на сумрачное лицо Голубкова. — Знаешь, Константин Дмитриевич, о чем я подумал? Если тебе доведется писать мемуары, в них будет сильная глава. Она будет называться: «Как я послал на… Президента России».

— Он не будет президентом, — буркнул Голубков.

— Вот как? Почему?

— Я буду голосовать против.

— Ребят действительно взяли?

— Боюсь, что да. Сейчас проверим. Пошли.

Они спустились в информационный центр.

Голубков приказал оператору:

— Передавай: «Центр — Пастухову. За успешное выполнение задания представлены к очередным воинским званиям: Пастухов — майор, Перегудов — майор, Злотников и Хохлов — капитан, Мухин — старший лейтенант».

Сигнал ушел на спутник. Оттуда, отразившись от серебряной паутинки антенны, плывущей в космической бездне, в божьих имениях, вернулся на землю, в дикую забайкальскую степь, пробившись сквозь эфир, забитый многоголосьем жизни.

«Крошка моя, я по тебе скучаю…»

Через двадцать минут поступил ответ:

«Пастухов — Центру. Служим России».

* * *

Генерал-лейтенант Нифонтов и полковник Голубков переглянулись.

Сомнений не оставалось.

Это означало: «Работаю под контролем».

Или другое: ответил не Пастухов.

Подполковник Тимашук готовился к допросу захваченных диверсантов, когда подала сигнал вызова радиостанция «Селена-5». Он взглянул на дисплей шифровального прибора «Азимут», готовый увидеть ставший привычным текст: "Центр — Пастухову.

Доложите обстановку". Сначала он поступал каждый час, потом каждые полчаса. Но вместо этого вдруг появилось:

«Центр — Пастухову. За успешное выполнение задания представлены к очередным воинским званиям: Пастухов — майор, Перегудов — майор, Злотников и Хохлов — капитан, Мухин — старший лейтенант».

Тимашук замер. Это была удача. Просвет в полосе черной невезухи, которая преследовала его с первых часов появления в Потапове.

Нужно было ответить. Как можно быстрей.

Что?

* * *

Целую вечность — восемнадцать минут — просидел подполковник Тимашук, напряженно всматриваясь в дисплей.

* * *

Рация стояла на слесарном верстаке в подземном ремонтном боксе, из которого по приказу Тимашука было убрано все лишнее. Гудели, гасли и вновь зажигались лампы дневного света. Напряжения не хватало, хотя резервная электростанция работала на полную мощность.

«Селена-5». Современная модификация станции космической связи «Барьер». Полтора десятка лет назад, когда курсант Академии ГРУ Тимашук начинал постигать стратегию и тактику тайных войн, переносной «Барьер», способный через спутники-ретрансляторы посылать сигнал за три тысячи километров, казался фантастикой. Связь, это вечное проклятье и ахиллесова пята всех разведок мира, стала почти такой же простой, как звонок по междугородному телефону. Сложности, конечно, остались, но они были уже другого порядка. Отшелушилась профессия радиста, выбивающего на ключе трели морзянки, сгорели в спецпечах шифровальные блокноты, в музеях спецслужб осели «энигмы» и громоздкие шпионские рации.