Андрей Таманцев - Угол атаки

— Спрашиваете себя, откуда я знаю про Вандею? Скажу. Я кандидат исторических наук. А теперь вот кручу баранку. Нормально, да? Только не нужно мне сочувствовать. Это честный хлеб. А моя кандидатская была на тему «Роль партийных организаций в выполнении Продовольственной программы». Никто сейчас и не помнит, что была такая программа. А я помню. Вас новые времена не заставили сменить профессию?

— Нет, — ответил Голубков. — Моя профессия нужна всегда.

— Кто же вы, если не секрет? Голубков немного подумал и сказал:

— Ассенизатор.

— Да, профессия на все времена, — оценил таксист. — На нынешние — тем более. Еды стало меньше, но говна больше.

* * *

Попетляв по переулкам, машина остановилась возле группы блочных домов, словно бы проросших сквозь постройки старого окраинного квартала.

— Приехали, — сказал таксист. — Подождать?

— Спасибо, не стоит, — отказался Голубков.

— Жаль. Нынче нечасто встретишь человека, который может выложить за ездку полтинник. Вон тот синий «жигуленок», между прочим, идет за нами уже двадцать минут. А перед этим шла белая «Волга». Может, все-таки подождать? Лучше меня город мало кто знает.

— Ну подождите, — помедлив, кивнул Голубков. Он расплатился за поездку и добавил сотенную купюру. — Вот на эту сотню и ждите. Потом уезжайте.

— Понял, — сказал таксист. — А время от времени буду выходить из тачки, смотреть на часы и бить себя по ляжкам. И говорить: «Так-растак! Да сколько же еще ждать?!» Правильно?

— По-моему, вы не ту профессию выбрали, — заметил Голубков.

— Да мне и самому это иногда кажется, — согласился таксист.

* * *

Голубков вошел в прохладный подъезд, поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка. Дверь открылась. На пороге стояла невысокая полная женщина с усталым лицом.

— Вы к кому? — спросила она. Голубков назвался.

— Я помню. Володя про вас рассказывал. Заходите, — пригласила она. — Володя погиб. Вы знаете?

— Да, знаю, — сказал Голубков.

Он знал это с самого начала. С того момента, когда в материалах экспертизы прочитал слова командира экипажа «Антея», сказанные им второму пилоту за час тринадцать минут до катастрофы.

Да, знал. Но не хотел верить.

И теперь единственной его мыслью было: немедленно запросить данные о других членах экипажа «Антея». Немедленно, не теряя ни минуты.

Циничная это профессия — ассенизатор.

* * *

— Даже не знаю, что мне вам и сказать, — проговорил Голубков, неловко переминаясь в прихожей. — Тут все слова… — И не нужно ничего говорить. Что уж тут скажешь? Меня Лидой зовут. Лида Сергеевна. Проходите в залу. Не разувайтесь, у меня не прибрано. В Вечное еду, сосед обещал отвезти. Он на пенсии, авиадиспетчером был. В Вечном у Володи отцовская хата. Он ее перестроил. Говорил: вот отлетаюсь и переедем туда насовсем. Еще чуть, и вы бы меня не застали. Дочка с внуком уже там, а я думала доработать до конца учебного года, да не могу. Приду из школы, а дома… Господи, мы прожили тридцать лет!.. Извините. Я вам сейчас яишенку с салом пожарю.

— Спасибо, не беспокойтесь, — попросил Голубков.

— Тогда взвару. Станете? Из груш. Володя его любил.

Она вышла на кухню. Голубков осмотрелся. Обычная двухкомнатная квартира, обжитая, ухоженная. На стенах и среди книжных полок в гостиной — африканские маски, сувенирная бронза, резные будды. В углу комнаты Голубков заметил телефон и взял трубку. Гудка не было.

— Сняли нам телефон, — объяснила Лидия Сергеевна, ставя на стол крынку с грушевым компотом. — Сказали: нужен тем, кто летает. И то верно. А мне теперь… Мне теперь звонков ждать неоткуда.

— Это он привез? — спросил Голубков, показывая на маски.

— Да, он отовсюду что-нибудь привозил. На память. И надписывал, чтобы не забыть, что откуда. Последние лет пять он по контрактам работал. В Катаре. В Заире.

Потом в «Аэротранс» перешел. В Индию летал, во Вьетнам. А это вот он привез перед тем рейсом… Лидия Сергеевна указала на одну из статуэток и отвернулась к окну, явно не желая, чтобы гость увидел ее слезы. Голубков рассеянно повертел статуэтку в руках. Она была из белого мрамора с желтыми, словно бы восковыми прожилками. Не будда. Скорей — какой-нибудь афганский божок, Голубкову приходилось видеть такие в Кабуле. Лидия Сергеевна сказала:

— Это он в Пешаваре купил. Голубков насторожился:

— Как он там оказался? Это же Пакистан.

— Не знаю. Заправлялись, наверное. А перед этим привез керамику из Лахора.

«Заправлялись они в Душанбе», — чуть было не сказал Голубков, но вовремя спохватился.