Андрей Таманцев - Рискнуть и победить (Убить демократа)

— Не могу знать, — по-военному ответил Егоров. — Не от меня. И не от моих людей.

Я сам не знал, кто вы. Верней, знал, но очень немногое. Необходимый минимум. А мои люди о вас понятия не имеют. Они вообще не знают, что вы существуете.

— У меня и мысли не было вас обвинять. В разговоре с этим Кэпом Пастухов сказал, что меня знают человек десять у нас в стране и человека два-три в ЦРУ. Я правильно вас понял?

— Так точно.

Профессор поморщился:

— Оставьте вы эти «так точно» и «не могу знать». Вы же не с адмиралом разговариваете, а с человеком, можно сказать, вполне штатским. Насчет Лэнгли он, возможно, прав. Человека два-три там меня знают. И то больше догадываются, чем знают.

— Пастухов не может быть человеком ЦРУ. Не та биография, не та психофизика, все не то. Даже методы его действий чисто русские.

— Согласен, — кивнул Профессор. — Именно потому, в частности, что он знает обо мне больше, чем ЦРУ. Насчет того, что у нас в стране меня знает не больше десяти человек, — тут, я думаю, Пастухов или ошибся или соврал намеренно. Меня знают человек двадцать. И я знаю всех, кто меня знает. Информация обо мне к Пастухову могла уйти только от них. И у меня есть возможность проверить, от кого именно. Я это сделаю. Так что этот аспект проблемы, будем считать, закрыт. Он бы и не имел решающего значения, если бы Пастухов не поделился этими знаниями с Кэпом. При этом вполне отдавая себе отчет, что разговор прослушивается вами или вашими людьми. Он не сомневался, что после этого вы уничтожите и Кэпа и его охрану?

— Он был в этом уверен на все сто. Он сам мне об этом сказал.

Профессор покачал своей голой головой старого грифа.

— Остроумное решение. Интересный парень. Досадно, что мы вынуждены использовать его в этой роли. Как он воспринял ваше решение не спешить с определением участи Кэпа?

— Попытался давить.

— Как?

— Намекнул, что для меня лучше сначала закончить всю операцию, а потом докладывать о ее ходе. И о том, что я могу оказаться где-нибудь в дальневосточном морском дивизионе.

Профессор засмеялся:

— Не дурак. Очень не дурак. Его ошибка в том, что он не знает истинных масштабов операции.

— Об этом я ему и сказал, — проговорил Егоров.

— А вы их знаете?

— В полном объеме — нет. Поэтому и прилетел к вам с этим докладом.

— Давайте сначала решим первую проблему, а потом займемся другими, — предложил Профессор. — Кэп. Никаких акций. Немедленно освободить и предоставить возможность действовать по его собственному усмотрению. Извиняться не обязательно.

— Но он уже знает, кто вы, — предупредил Егоров. — И что вы руководите всей операцией.

Профессор отмахнулся:

— Не имеет значения. Об этом он будет молчать, как мертвый. И сам найдет способ заставить молчать своих охранников. К сожалению, он нам нужен. Вы понимаете, почему я говорю «к сожалению»?

— Да, понимаю, — подтвердил Егоров.

— Грязное дело. — Профессор поморщился. — Но мы вынуждены работать с тем материалом, который у нас есть. Это не доставляет удовольствия ни вам, ни мне.

Но кто-то должен делать это дело. Выпало нам. Примем это с достойным смирением.

Профессор вызвал, из приемной помощника и приказал связать Егорова с его людьми в городе К.

Через три минуты в трубке раздался голос капитана-лейтенанта Козлова:

— Слушаю, шеф. У нас полный порядок, объекты на месте.

— Можете говорить открытым текстом, линия защищена, — подсказал Профессор.

— Всех освободить, — приказал Егоров. — Проводить до их «линкольна», и пусть валят на все четыре. Извиняться за причиненные неудобства не нужно.

— Это приказ? — уточнил Козлов.

— Правильно понял.

— Ну, хоть за то, что не нужно извиняться, спасибо. А морду напоследок набить нельзя?

— Раньше нужно было, — буркнул Егоров. — Пастухов?

— Всю ночь был в номере, сейчас тоже. Спит. Машина его на месте, на стоянке.

Никого постороннего в номере не было, ни с кем по телефону не говорил. Данные наружного наблюдения подтверждены с базы телеметристами. Так что никаких сомнений.

— Все, до связи, — проговорил Егоров и отключил селектор.

— Продолжим, — предложил Профессор. — Салахов. Что же все-таки с ним случилось?

— Второй день ломаю над этим голову и не могу понять, — признался Егоров. — Был найден мертвым в редакторской комнате телецентра. Сломана шея. По заключению судмедэксперта, очень необычным и профессиональным приемом. Смерть наступила мгновенно. Ориентировочно между семнадцатью и семнадцатью сорока. Минут без пяти семнадцать ведущий Чемоданов вышел из редакторской и направился к проходной, чтобы встретить Мазура. Он опаздывал на передачу в прямом эфире. Передача началась в семнадцать двадцать и закончилась в семнадцать сорок одну. Вместе с Мазуром он пришел из студии в редакторскую, и тут все и обнаружилось.