Андрей Таманцев - Автономный рейд

— Леша, который вам письма от Василия приносит.

— А, Лешенька! — Мария Павловна обрадованно забрякала задвижками, цепочками и, отперев дверь, бросилась на меня с поцелуями. Я такой маленький, что с детства привык к тому, что женщинам с сильным материнским инстинктом нравится меня тормошить и тискать.

Останки сыночка ее, Василия, давно покоятся на дне Средиземного моря.

Это он со товарищи как-то полез на нас, когда мы на Кипре выполняли одно из заданий УПСМ. В результате остались после него на берегу только понравившийся мне ножик да документы. Проверяя, можно ли будет при случае воспользоваться последними, я и обнаружил Марию Павловну. Не то чтобы старушка бедствовала: пенсия, дочка и сдача внаем одной из комнат квартиры помогали ей жить да радоваться. Лишь беспокойство о непутевом сыне грызло.

Поразмыслив, я решил, что в этом случае от вранья большого греха не будет, и сочинил для Марии Павловны байку. Словно ее Вася, будучи за границей, в Германии, вляпался в историю и попал надолго в тамошнюю тюрьму, откуда и послал ей с оказией, то есть со мной, весточку.

Всему этому она легко поверила, потому что иллюзий в отношении сыночка не питала. Радовалась, что тюрьма приличная, европейская, и в ней к зэкам относятся по-людски. И она была права — это был бы для ее Васи самый лучший вариант. Со временем кроме денег я наловчился и записочки от сыночка приносить. Одно плохо: Мария Павловна, чуявшая женской своей интуицией мою специфику, никак не хотела поверить, что я — степенный инженер, лишь случайно познакомившийся с ее чадом. Поэтому, подозревая, что я из той же банды, что и он, очень старалась наставить меня на путь истинный, для чего неустанно искала мне обстоятельную и верную жену. Причем выбирала она претенденток исключительно среди брюнеток моего роста, согласных уже и на уголовника, и на алкаша, лишь бы покончить со скучным одиночеством.

Когда мы с Ирой разделись и разулись, я, передав Марии Павловне от Василия обстоятельный привет и конвертик с долларами, познакомил Марию Павловну со своей невестой и поинтересовался, не свободна ли у нее сейчас комната?

— Конечно, свободна. Мне сейчас, коли Вася помогает, и нужды нет сдавать. Хочешь пожить? Живи, сколько хочешь, что, опять мусора донимают?

— Что вы! Где вы и слов-то таких набрались, Мария Павловна? Просто соседи в моей коммуналке опять запили — гульба сплошная, перед Ирочкой вот неудобно.

— Да ну! Ерунда какая — соседи! — блестя изумрудными глазенками, подыграла мне Ира. — Чего мы Марию Павловну будем беспокоить?

— От Леши мне никакого беспокойства быть не может! — насупилась старушка. — Мне, девонька, если хочешь знать, от него столько радости, что и жить стало легче. Вот только боюсь, что Ваську моего выпустят — и опять начнется.

— Не беспокойтесь, не беспокойтесь, — поспешил я ее утешить, — ему еще долго сидеть.

— Так как он там? Учится хоть?

— Ну-у, понимаете...

— У, лодырь проклятый!

— Ничего, начальство там строгое — заставляют учить и язык, и автодело. На автослесаря учат...

— У них, поди, не забалуешь, у немцев-то?

— Не забалуешь, — охотно подтвердил я. — Ленится, но учится.

— А кормят там как? Хорошо? Он наедается?

— Еще и оставляет. Германия же! Они после войны такие человеколюбивые стали, что дай бог и нам такого.

— Ну и слава богу, слава богу! — Мария Павловна перекрестилась, промокнула глаза уголком платка и повела нас смотреть комнату.

Я здесь уже жил несколько раз — когда неделю, когда два-три дня, так что все необходимое у меня тут имелось.

Едва старушка нас оставила, лукаво приговаривая:

«Отдохните, отдохните, ваше дело молодое. Покувыркайтесь пока, а обед будет готов, я позову!» — я тут же обследовал нас обоих с помощью более мощного детектора. И прямо гора с плеч — чисто.

— Ты же уже проверял. Сколько можно? — опять попыталась закапризничать Ира. — Не будь параноиком.

Действительно, столько народа сейчас горит на этих маячках, микрофонах, чипах, датчиках и прочих электронных подлянках, что я скоро натуральным параноиком на этой почве стану.

— Лучше быть живым параноиком, чем больным и бледным лопухом.

— Тогда, — она прищурилась так же лукаво, как хозяйка, — может быть, для конспирации и в постельку залезем? Я не выспалась совершенно!

— Попозже, — уклонился я от этой темы, не зная, шутит она, заигрывает или издевается. — Расскажи-ка лучше мне все по порядку, как обещала.

— Я, между прочим, даже не завтракала еще. Сам-то поел...