Тим Уиллокс - Бунт в «Зеленой Речке»

Я люблю его…

Она больше не терзалась сомнениями. Некоторое время Девлин сидела опустошенная. В отличие от цивилизованной части ее существа, таящаяся в ней, как и во всех других женщинах, тысячелетняя мудрая старуха не была удивлена или испугана. Старуха эта знала, что Девлин наблюдала за Клейном целый год: видела сетку морщин у глаз, когда он склонялся над зашиваемой раной, видела, как перекатываются мускулы под кожей его рук, следила за тем, как отрастают волосы и у него появляется привычка приглаживать их собственным потом, который постоянно проступал на его костистом лице. И она слушала его смех и его голос и привыкала к его цинизму и манере общения с людьми, которые стремились поделиться с ним своими заботами, и он никогда им в этом не отказывал. Она ощущала его отдающее тюремной пищей дыхание и запах бесполезного дезодоранта из тюремной лавчонки, запах больницы, намертво впитавшийся в его руки и одежду, его собственный запах, исходящий от его кожи. И постепенно влюблялась, что не было секретом для мудрой старухи и совсем не понимала она, Девлин. Теперь все стало ясно и ей.

Девлин не позволила себе задуматься над отношением к ней Клейна. Понятно, что его поведение можно трактовать и так и этак. Не стоит тратить время, играя в „любит — не любит“. Она просто подождет: завтра Клейн выйдет отсюда, и они встретятся в другом мире. Ее это тоже пугало. Впрочем, если уж ей страшно, то Клейн, должно быть, напуган до чертиков. Рей убедил себя, что он самый осторожный, крутой, независимый мужчина. Фактически его поползновения временами казались смешными. Во всяком случае, Девлин. Он внушал себе, что слишком хитер и хладнокровен, чтобы принимать близко к сердцу дела больных СПИДом, Коули или других заключенных. Девлин не винила его за подобный метод защиты. Она просто думала, что эта защита не столь надежна, как полагал Клейн.

Возможно, Девлин и сама такая же. Вела себя точно так же, оправдывая свою напускную независимость необходимостью вести крутую игру. Иногда ей казалось, что она перегибает палку. Ее мать постоянно интересовалась, когда же дочура наконец подарит ей внуков. Своих сыновей, братьев Девлин, она об этом не спрашивала. Девлин предлагали руку и сердце двое парней, она отказала и порвала с обоими: ей предстояли большие свершения. Насколько большие, она и сама не знала. Чем большего она добивалась, тем дальше казалась намеченная цель. Было предчувствие, что искомое здесь, в исправительном учреждении „Зеленая Речка“. Конечно, у нее не достаточно оснований так полагать, но последняя встреча с Клейном придала ей уверенности через ласкавшие ее руки. Однако сейчас она сидела на неудобной скамейке и ощущала разочарование и одиночество: в ней вновь зародилось сомнение. Как может то, что казалось таким неоспоримым, столь быстро измениться? Через двадцать четыре часа Клейн выйдет из тюрьмы, и она, Девлин, встретит его у ворот. Из памяти всплыла фраза: „Дайте мне сока мандрагоры, чтобы я могла проспать все время до прихода моего Антония“. Девлин покраснела: Господи, подруга, что с тобой происходит?..

Из окошка проходной ее окликнул дежурный. Она собрала свои вещи и расписалась в журнале у входа. Опуская в сумку книжку, она заметила зеленоватую журнальную обложку. Вот черт! У нее совсем из головы вылетело, ради чего она сегодня вообще здесь появилась: показать первую статью об их совместных исследованиях:

„СПИД и депрессивные недомогания в изолированных учреждениях: предварительное изучение вопроса, проведенное в государственном исправительном учреждении „Зеленая Речка“.

Авторы: Джульетта Девлин, Рей Клейн, Эрл Коули“.

Девлин скрывала от Коули и Клейна намерение журнала напечатать эту статью, чтобы преподнести им сюрприз. Но Клейн завтра выходит, а она появится здесь никак не раньше полудня, поскольку должна присутствовать на конференции в Хьюстоне. Им никогда больше не собраться втроем, чтобы отпраздновать это событие. Она представила себе одинокую фигуру Эрла Коули, печально топающего по палате, и на глаза ее навернулись слезы. В первую очередь статья нужна именно Коули. Девлин хотелось увидеть его лицо в эту великую для него минуту. Она вспомнила, каким потрясением для нее стала собственная фамилия в журнале; это теперь подобные вещи для нее привычны. Девлин надеялась, что для Коули публикация явится крошечным знаком признательности от имени всех больных, прошедших через его руки. Нет, она должна сегодня же передать ему журнал из рук в руки.