Владимир Свержин - Танцы на минном поле

— Виктор Юрьевич, — произнес один из прогуливающихся офицеров, — ты меня не убедил. Соваться на территорию Чечни неосмотрительно.

— Неосмотрительно, — хмыкнул полковник Данич. — Ладно, положим. Что ты предлагаешь?

— Пойми, я не против активных действий. Но то, о чем говоришь ты — чистой воды самоуправство, и последствия его могут быть далеко идущими.

— Страшиться последствий означает — не двигаться с места ни при каких обстоятельствах.

— Ты утрируешь, — покачал головой Крутый.

— Есть маленько, — Данич вытащил из пачки сигарету и, медленно разминая между пальцами, начал высыпать табак на бетонку. — Но вот что я тебе скажу, Николай Емельяныч. Одна из основных трагедий всех наших силовых структур в том, что все и всегда ждут приказа сверху. — Пока командир отделения не согласует свои действия с Верховным Главнокомандующим, он шагу не ступит.

— Шутишь? — А представь себе обратное, — каждый ефрейтор начнет воевать так, как ему Бог на душу положит?

— О ефрейторах сейчас речь не идет. Передо мной сейчас поставлена конкретная задача, — Данич рубанул ребром ладони воздух. — Найти и обезвредить. Если мы будем ждать, пока в Москве петух снесется, обстановка сто раз поменяться успеет. Тогда наши с тобой раскопки, Николай Емельяныч, до хренячей мамы. И сами мы только и способны, что бродить по этому аэродрому с умным видом, символизируя собой руку Москвы. — Данич откинул в сторону пустую сигарету. — Ч-черт. Прости, погорячился.

Дежурный по штабу, тяжело дыша и пуская клубы белого пара, подбежал к офицерам. — Товарищ полковник! Капитан Рзаев вернулся. Вы велели доложить, как только прибудет. — Переводя дыхание, добавил он.

— Ну что, Николай Емельяныч, пойдем, послушаем, что день грядущий нам готовит.

Шамиль Рзаев дремал, положив голову на руки, за командирским письменным столом.

— Ладно, пусть отдохнет, — тихо произнес Данич.

Однако, услышав голос полковника, Рзаев вскинулся и, придавая взгляду ясность, отрапортовался:

— Товарищ полковник, ваше задание выполнено.

— Ай, молодец! — Данич радостно сжал своими лапищами плечи Шамиля. — Ай, джигит! Ну, давай, рассказывай, что было, и что будет.

— Я побывал в Ведено, — начал Рзаев, — поговорил с людьми. С теми, кого знал еще до войны. Практически, никто не верит, что Санаев мертв. Говорят, что он уехал в Швейцарию на лечение, но должен вернуться.

— Это говорят, или это так и есть на самом деле? — Уточнил полковник.

— Не могу точно сказать, — развел руками Шамиль. — Одно известие достоверно: его сестра Фаржет Санаева месяц назад уехала за границу и, по все тем же слухам, туда же, в Швейцарию.

— Но это только слухи, — вставил Крутый. — Их к делу не подошьешь. Швейцария, в данном случае, может быть вообще абстрактная страна за морем, и то, что туда кто-то уехал, не означает ровным счетом ничего. Ну, а насчет жив-мертв, вообще дело темное. Сейчас, кого ни послушай, и Дудаев жив, и вместо Листьева двойника убили. В общем, пугачевщина. Люди смертны, и с этим приходится считаться.

— Может оно и так, — кивнул Данич, — а если нет? Если Санаев действительно решил не заводиться со всеобщей бойней. Продать “груз” ну, скажем, Ираку, и отвалить с полной мошной в ту же Швейцарию? В таком разе, ему версия с геройской гибелью в бою оч-чень даже на руку. Во всяком случае, нельзя сбрасывать подобную возможность со счетов.

— И что ты предлагаешь? — Поморщился Крутый. — Подать на него заявку в “Интерпол”?

— Неглупая мысль. Но не наша компетенция. А наша — нанести визит туда, где находилась база Санаева. Имелась же у него база?

— Имелась, — кивнул Рзаев. — Где точно, сказать не могу, но приблизительно на карте покажу.

— А ну-ка, Шамиль, давай посмотрим, — Данич открыл сейф и достал карту полетов. — Подойдет?

— Вполне. Если база действительно там, где говорили старики, то это должно быть недалеко от границы. — Он склонился над коричнево-зеленым листом, исчерченным маршрутами полетов и, чуть помедлив, ткнул карандашом в один из горных склонов: — Судя по рассказам, где-то здесь.

— Где-то, — хмыкнул Данич. — Это где-то может быть пять километров в одну сторону, пять километров в другую.

Шамиль молча развел руками.

— Ладно, — вздохнул полковник, — за неимением горничной, используем дворника. Выбирать не из чего.

— Ты-таки решил идти? — Крутый с укором посмотрел на своего соратника. За последние дни он успел привязаться к этому грубоватому вояке, щедро пересыпающему свою речь перлами казарменного юмора. И теперь, понимая неправомерность действий полковника, он думал не над тем, как остановить его, а как в будущем затушевать его вину в глазах начальства.