Владимир Свержин - Танцы на минном поле

Не надо быть якутским шаманом или дельфийским оракулом, чтобы понять, что в городе происходит что-то необычайное. При этом происходит тихо, без помпы, что уже совсем не походило на обычную практику силовых структур. Вдруг образовавшаяся чистота наводила на мысль о новой метле, однако, никаких сведений на этот счет ни у Информагентства «Кордон», ни у руководства залегшего на дно «Центра усовершенствования» не было, и это не могло не настораживать.

Всю дорогу до станции метро Ривейрас вспоминал результаты перехватов последних дней.

С этим самым перехватом существовала одна тонкость. Прослушка давала возможность накопить горы, так сказать «бытового» компромата, но, упершись в первую же «деловую» тему, один из беседующих произносил: «Это не телефонный разговор!» и далее назначалась личная встреча, заставлявшая оперативников иногда переться бог весть куда. Бывало, информация не стоила рубля в базарный день. Впрочем, на их счастье, словно бальзам на раны, существовали и настоящие фонтаны и гейзеры, выбрасывавшие в эфир галлоны ценнейших сведений. В секторе, который курировало агентство, таким был сын крупного мидовского чиновника и сам сотрудник МИДа Альберт Мухановский. По окончании МГИМО он полтора года просидел в Лаосе, мозоля глаза послу и доводя его до тихого кипения своими пьяными выходками. Стоит ли говорить, что тот поспешил избавиться от подобного помощника при первой же возможности, и лишь почтение к высокопоставленному отцу помешало написать в сопровождающих документах мальчика из хорошей семьи «за поведение, несовместимое со званием российского дипломата». Таким образом, беспутному отпрыску заслуженного государственного мужа удалось остаться в структуре МИДа.

Однако, несмотря на высокое покровительство, карьера Альберта Мухановского не радовала бурным взлетом. Более того, она была близка к «посадке», хотя об этом, как раз, знали не многие. Все дело в том, что, как и изрядная часть мальчиков-мажоров, Мухановский был плейбой. Его хорошо знали в узких кругах, где он числился дипломатом. Ходили даже полуслухи, полунамеки, что страну, которую он совсем недавно осчастливил своим присутствием, ему пришлось покинуть, не то за бурный роман с наследной принцессой, не то за не менее бурную разведывательную деятельность, а может быть, за то и другое, вместе взятое. Альберт всячески лелеял и поддерживал эти слухи, но, что было абсолютно достоверно, «по дипломатическим каналам» через Мухановского шла наркота. В свое время, прослышав об этих самых каналах, руководство Центра дало распоряжение взять «дипломата» в разработку. Выполняя это поручение, Владимир довольно коротко сошелся с ним, но, как и большинство связанной с деятельностью «Амбассадора» (под этим именем он числился в картотеке Центра) информации, байки о дипломатических каналах были расчитаны на простаков. Болтуна решили, было, сдать в «заморозку», но оставили «под колпаком», поскольку в том потоке сведений, которым фонтанировал этот мидовец, временами встречались весьма занятные откровения.

Вообще же, Мухановский был фигурой одиозной. Он греб наркоту мелким оптом у нигерийцев, но, сам того не ведая, под бдительным оком ФСБ, неразумно полагая себя при этом в полной безопасности. Последнее время Альберт не радовал Центр новостями, но…

Совсем недавно некая Зося, подруга Мухановского, жаловалась ему, что менты порезали каналы, по которым она получала порошок, на что он отвечал, распушив перья, что его-то каналы легавым не достать и обещал ей подкинуть зелье в воскресенье или в субботу. Сегодня была пятница. А вчера, как следовало из записей очередного телефонного разговора, подопечный назначал встречу какому-то Мабуно в ночном клубе «Фугас»… Владимир посмотрел на часы и ускорил шаг. Программа на сегодняшний вечер, похоже, обретала четкость.

Войтовский возник возле дверей «Фугаса» неожиданно, как, впрочем, он обычно и появлялся. Вот только что на этом месте никого не было, и вдруг он появляется, словно сгустившийся из окружающей тьмы.

— Ну, что у нас плохого? — сумрачно осведомился он, окидывая взглядом автостоянку и зеркальную дверь с эмблемой, изображавшей взрыв, что загоралась алым пламенем над входом в клуб через каждые полминуты.

— У Амбассадора здесь сегодня встреча с поставщиком, — тихо произнес Ривейрас, подходя к двери.

— А что на Никольской?

— Пусто.

— М-да, — хмыкнул Михаил, толкая золоченую дверную ручку. — Весьма занятно. Но могу тебя обрадовать, начальство дало полную лицензию на расследование этого дела. Так что мониторинг мониторингом, а наша задача выяснить, где тут, так сказать, собака порылась, ну и, понятно, обратить все к чести и славе, как писали Стругацкие, «герцога Алайского и правящего дома».