Сергей Зверев - Мыс мертвой надежды

– Вполне, – обрадовался Андрей. – Я бы хотел еще попросить тебя вот о чем. Возьми хворостину и как следует разрисуй спину тому парню, из-за которого твоя внучка чуть не погибла. Он глупо вел себя на воде.

– Это ее жених, – сухо ответил старик, повернулся и пошел вверх по склону.

Андрей лежал с биноклем на вершине холма, среди камней, и методично осматривал часть острова, расположенную под ним. Он занимался этим уже в третий раз. Здешний рельеф оказался настолько сложным, что оглядеть весь остров с одной точки было невозможно.

Истомин не знал, сколько времени займет эта визуальная разведка, но полагал, что для начала надо познакомиться с самыми труднодоступными участками острова, где легче спрятать секретную испытательную базу. Только во вторую очередь он займется обжитыми местами. Конечно, глупо прятать такую секретную базу среди жилого поселка или в туристическом кемпинге, но и в этом был свой резон.

Андрей осматривал один участок за другим, искал признаки присутствия человека, пусть даже самые мелкие. Допустим, это база диверсантов, но они тоже люди и должны где-то жить. Не исключено, что в естественной пещере, но выходить из нее все же кто-то хоть иногда должен. И испытания у них морские, и продукты они не из воздуха берут. Значит, у берега в этом месте должно иногда появляться какое-то судно, пусть и очень маленькое.

Даже если они не жгут костров, а пользуются для приготовления пищи газовыми баллонами, то по дрожанию воздуха все равно можно уловить место расположения источника тепла. А еще есть остатки пищи. Если их выбрасывать в воду, то опытный человек сможет заметить скопление рыбы, которая приплывает ими полакомиться. Или же птицы обязательно слетятся, если объедки выбрасывать в скалы. Так что как ни прячься, а следы обязательно будут. Если, конечно, там нет специально оборудованных подземных бункеров с полной автономией процессов жизнеобеспечения. Но такое очень сомнительно.

Бинокль Андрей припрятал от посторонних глаз сразу, как только Панаиотис распорядился выделить ему отдельную комнату, в которую рыбаки притащили с фелюги его гидрокостюм и спасательный жилет. Чтобы не порождать сомнений и подозрений на свой счет, Андрей в первый день никуда не ходил. Он съел свой ужин вместе со всеми, во дворе, на дощатом столе, стоявшем под навесом, потом ушел в комнату и завалился на старую кровать с продавленным пружинным матрацем.

Вообще-то, комната больше напоминала сарай. Деревянные стены потемнели от времени. Между досками пола образовались такие щели, что в них можно было свободно просунуть палец.

Мебель тоже не блистала новизной. Кроме кровати тут стоял большой стол, который был старше Андрея раза в два. На нем не то скатерть, не то мешковина. Два стула явно были самодельными. Шкаф для одежды заменял десяток стальных кованых крючков, приколоченных за дверью. Декор составляли старые сети, висевшие на стенах и отдававшие протухшей рыбой.

Но в этой комнате все же была одна изюминка – сундук. Андрей почему-то думал, что это чисто российское изобретение. Раритет, стоявший в углу, был сделан из хорошего дерева и окован потемневшими медными полосами. Крышка у него была полукруглая. Истомин решил, что это не рационально. У сундуков, используемых в русских деревнях, крышки всегда были прямыми, плоскими, чтобы на них можно было сидеть и даже спать. Не пропадать же пространству! Андрей тайком проверил содержимое сундука и убедился в том, что там был свален в кучу лишь хлам, причем сплошь женский.

Истомин лежал в темноте, анализировал свое положение и легенду, старался просчитать, как ему вести себя в будущем. Электричества в доме не было, хотя дизельный генератор в сарае Андрей видел. Наверное, его заводили лишь тогда, когда нужно было включать холодильную камеру для рыбы, которую люди старика Панаиотиса не успевали вывозить из поселка. Для освещения здесь использовались керосиновые лампы, иногда и свечи.

В дверь тихо постучали. Андрей насторожился, потом громко крикнул по-английски, мол, входите, и кинулся зажигать на лампу, стоявшую на столе. Пока он чиркал спичкой и возился с фитилем, устанавливал на место стеклянный колпак, в комнату кто-то тихо вошел. Истомин обернулся и с замиранием сердца увидел девушку, спасенную им, внучку хозяина, которую тот назвал Димитрой.

– Чш-ш! – Девушка поднесла палец к губам и сказала на хорошем английском: – Тихо. Не надо шуметь. Никто не должен знать, что я сюда приходила. Мне, девушке, нельзя так себя вести. Дедушка узнает, и быть беде.