Джерри Эхерн - Армия возмездия

Генри Фрост заглянул в холодильник и с чувством, хотя довольно коротко, выбранился.

Спросонок лень ругаться вслух, поэтому проклятие было всего лишь мысленным.

Вечная история, приключающаяся с людьми, которые обитают в собственной квартире лишь изредка, случайным постоем! Захотел перекусить, а дома — ни крошки…

Фрост поглядел на черный циферблат “Омеги”. Половина седьмого. Раннее утро. Вдобавок, воскресное.

— Тьфу ты, пропасть! — буркнул капитан и захлопнул белую дверцу.

Вышел из маленькой кухни, пересек небольшую гостиную, миновал приютившийся в углу переносной черно-белый телевизор. Вообще-то Фрост искренне презирал устройство, которое прозвал “кретиноскопом”, но этого дешевенького крошку приобрел в 1969-м, когда соотечественники учинили первую прогулку по Луне.

Жаль было упустить подобное зрелище…

Наемник вошел в спальню.

Учинил инспекцию платяному шкафу. Обнаружил полное отсутствие свежего белья, и принялся рыться в ящиках старого комода. Нашарил относительно чистую рубаху из черной шерсти, расправил критически оглядел, признал годной. Не потрудившись расстегнуть, надел прямо через голову.

Снял со спинки стула потертые джинсы “Levis” и натянул на голое тело, поморщившись, когда металлическая змейка защемила и больно дернула волосок в самом низу живота.

Протиснул ноги в старенькие мокасины, прибегнув к помощи обувного рожка, ибо распускать и вновь завязывать шнурки наемник посчитал трудом излишним и обременительным. Поглядел в зеркало.

Провел рукой по небритым щекам, и тою же рукой презрительно махнул собственному отражению.

Достал из деревянной шкатулки новенькую глазную повязку. Содрал шелестящую бумагу, в которую был обернут сей неотъемлемый предмет фростовского обихода. Скомкал. Метнул в мусорную корзину.

Промахнулся.

Приладив повязку на должное место, капитан Генри Фрост взял со столика хромированный браунинг и небрежно сунул за брючный ремень. Носить оружие везде и всюду сделалось у наемника условным рефлексом — давним, и часто спасавшим в самую, казалось бы, неожиданную минуту. Капитан сгреб связку ключей, подхватил бумажник, рассовал эти мелочи по карманам, опять заглянул в гостиную, обозрел единственное настоящее украшение своего запущенного и достаточно убогого жилья. Глянцевую, крупную, любовно обрамленную фотографию Элизабет…

Улыбнувшись, Фрост послал портрету воздушный поцелуй, вспомнил, что сегодня следует позвонить в Лондон. Последняя операция на бедре должна состояться со дня на день, и с Элизабет следовало поговорить.

Ободрить, поддержать, наболтать множество самых ласковых и уместных слов. Полученная в Монреале рана уже потребовала повторного хирургического вмешательства. От грядущего, третьего, зависело полное и окончательное исцеление.

Сдернув с вешалки видавшую виды кожаную куртку, Фрост вышел в общий коридор своего многоэтажного дома, — из тех, которые англичане и американцы столь удачно именуют “квартирными блоками”.

Презрительно покосился на лифт, и вприпрыжку одолел два лестничных пролета, отделявших этаж от земли.

Толкнул входную дверь.

Поднял воротник, ежась от пронизывающей сырости. Зима в этом году наступала рано, и обещала быть не слишком погожей. Следовало, наверное, разыскать какие ни на есть подштанники, рассеянно подумал Фрост. Пока доберешься до магазина, задницу простудишь, чего доброго…

Так — небритый, наспех одетый, пребывавший в самом тоскливом и подавленном настроении, — капитан Фрост вышел навстречу одному из наиболее быстротечных и умопомрачительных приключений в своей не столь уж бедной событиями жизни.

— Молока бы купить, — пробормотал Фрост, одновременно припоминая, достаточно ли сигарет осталось дома. Пожалуй, нет…

— А-а, какого лешего! — разозлился наемник. — Что пятьсот ярдов прошагать, что семьсот…

Он остановился, нашаривая в карманах пачку своего излюбленного “Кэмела”. Улица была пустынна, спокойна. Чересчур пустынна и слишком спокойна, отметил Фрост, — даже принимая во внимание ранний воскресный час.