Джерри Эхерн - Диверсант

Скрипя ногами по снегу, к нему приближался Роберт, который специально оставил захваченную станцию наблюдения, чтобы принять участие в наиболее важной части операции.

— Похоже, мы выжали из пленников все. Используемые радиочастоты и тому подобное. Они окончательно сломались.

Ран угрюмо кивнул.

— Тогда от них лучше избавиться. Но сделайте это быстро.

Дарвин, с шеи которого свисал небьющийся бинокль “Бушнела” 10х50, включил механизм, поднимающий кабину подвесной канатной дороги. Внутри кабины он находился один, а потому позволил себе снять маску, подставляя лицо прохладному ночному воздуху.

Ни одна машина не могла проехать по дороге, ведущей в Сан-Мартин, не зажигая фары. Конечно, штурмовиков можно было перебросить и на вертолетах, но, не говоря уже о том, что переправка ста одиннадцати человек — удовольствие достаточно дорогое, не так-то просто подыскать в окрестностях место, где могли бы безопасно приземлиться одновременно более двух-трех машин. Это подтверждали как карты, так и его личные наблюдения. Да плюс еще поднявшийся ветер, раскачивающий сейчас кабину.

Высадка с вертолетов представлялась Дарвину достаточно маловероятной.

Разумеется, глупо нервничать из-за бурных предчувствий, и все-таки Хьюз готов был поклясться: что-то не так. Возможно, все дело в том, что им, привыкшим к нападению, приходится держать оборону, возможно, они устали от бесконечных учений — трудно сказать.

Хьюз предпочитал иметь дело с реальными вещами.

Кабина остановилась.

Хьюз вышел на платформу, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться. Подошел к ограждению с северной стороны и приложил к глазам бинокль, обводя взглядом протянувшиеся вдали более низкие горы и долины.

Спустя несколько минут, когда глаза уже начали уставать, Хьюз нашел то, что искал: ряд световых точек, парами протянувшихся одна за другой. Точки двигались по серой полосе дороги в сторону городка. Хьюз взглянул на часы.

Противник выйдет на позиции почти ровно в восемь.

Разумеется, Хьюз мог заминировать дорогу еще на подступах и “уничтожить” противника на окраине городка. Однако это противоречило основной идее учений.

У террористов обычно не бывает времени на столь хитроумные ухищрения.

Хьюз опустил бинокль и направился к кабине.

По пути вниз он разглядывал залитый лунным светом городок. Тот выглядел идиллически — идеальное место для человека, стремящегося обрести покой и уединение.

Когда кабина приблизилась к нижней станции, Хьюз достал из кармана маску, оглядел ее и натянул на голову, поправляя отверстия для глаз и рта. Наверное, он никогда не привыкнет к этой штуке.

Затем сунул руку под куртку и нащупал рукоять заряженного пистолета. Достал оружие, прикоснулся рукой к глушителю — на удачу — и опустил на место.

Кабина остановилась у платформы нижней станции, и он шагнул наружу.

Луна светила ослепительно ярко, но на севере небо было затянуто тяжелым покровом облаков. Приборы ночного видения казались почти лишними.

Бэбкок, не веря собственным глазам, навел объектив одного из таких приборов на ближайшую дорогу, потом — на другую. По каждой из них неровными колоннами, по двое, в город вливались потоки людей в белых комбинезонах. Их сопровождали грузовики, едущие с выключенными фарами.

Бэбкок поспешно поднес ко рту рацию, едва не произнес “мистер Хьюз”, но вовремя спохватился.

— Джим, это Карвер. Прием.

— Джим слушает. Что случилось?

— Ты не поверишь, но они как на параде маршируют по улице, как будто им совершенно наплевать, что у нас заложники.

Мгновение слышалось только потрескивание, после чего вновь раздался голос Хьюза:

— Карвер, возможно, они намерены захватить город и окружить нас в спортивном зале. Даже если... — голос его заглушил громкий пронзительный звук, так что Бэбкок едва не выронил рацию.

Он положил рацию в карман и вновь взялся за прибор ночного видения. На западной дороге показался фургон. На крыше его виднелось орудие, поворачивающееся почти на сто восемьдесят градусов.

— Проклятие, — пробормотал Бэбкок.

Противник знал частоту, на которой они вели переговоры. Разумеется, частоту можно было изменить, но для этого требовалось перенастроить все три рации. Противнику не полагалось знать их частоту... — Внезапно Бэбкок почувствовал холод в области живота. Рация по-прежнему издавала оглушительный треск.