Сергей Соболев - Бриллиантовый джокер

Надо сказать, что Полковник пошел на эту рискованную затею не от хорошей жизни. Давление в связи с вторничным ЧП у «Нуратиса» нарастало не то, что с каждым днем, но даже с каждым часом… Сегодня с ним строго и предельно конкретно поговорил человек, которого в их узком кругу принято называть про меж собой — Босс. Личность, от которой здесь очччень многое зависит. На обслуживании «Апсауги» нынче находятся сотни и сотни клиентов, от рядовых граждан, сдавших «под охрану» свои квартиры и домовладения, а также владельцев небольших магазинчиков, аптек, парикмахерских, и прочая, прочая, до крупных розничных сетей и банковских учреждений включительно… Бизнес с уходом конкурентов расширяется и становится все более прибыльным. Но как бы ни были круты Полковник и его деловые партнеры, выходцы из «органов», без покровительства «элиты», они вряд ли добились бы таких высот — и выгодных контрактов — в своем непростом бизнесе…

Босс вообще-то неохотно подключается к решению каких-то «узких» вопросов и проблем. Осторожен, не любит светиться. Хитер и мудр, как старый лис. Должно было произойти нечто из ряда вон, чтобы этот человек впал в такую ярость, как это произошло сегодня, когда он разговаривал «тет-а-тет» с двумя руководителями «Апсауги», Василяускасом и самим главой фирмы, который в их охранной структуре выполнял функции сугубо представительской фигуры — эдакий «почетный президент»…

— Расколется! — сунув в рот свежую пластину жвачки, сказал Рокис. — Эта фигня действует безотказно: клиента поносит словами так, что не остановить…

— Как только закончим допрос, сразу же отвезете его в «Нуратис»! — бросив окурок в банку с водой, сказал Полковник. — К заднему крылечку… аккуратно, чтоб не было лишних перетолков! Антон пусть сам заведет его в номер… И смотрите мне…

— Все будет путем, командир! — заверил его Рокис. — Привезем ночью, уложим в кроватку… рядом, на тумбочку, поставим недопитую емкость и стакан… Антон же говорил, что этот кадр слегка подбухивает… в день где-то граммов двести убирает!.. Завтра он очумается… в своей койке… маленько башка будет болеть, ну так это ж понятно! А про то, что в действительности с ним было в эту ночь… хрен что он запомнит! Препарат надежный… и испытан уже не раз… действует без отказа!

Полковник задумчиво покачал головой. Он потому и пошел на риск, что был уверен, что Саркисов — и его работодатели — в этом случае ничего не заподозрят. Сам Левон даже не запомнит не то, что факта допроса, но не сможет толком вспомнить, где это он так «набрался» и как пригребся уже ночью в гостиницу… Босс сегодня не ответил на вопрос, что за товар был в машине — точнее сказать, он не дал точного ответа, а говорил намеками. Бывший коллега по республиканскому УБХСС — еще советской поры — Зверев, с которым Полковник контачит каждый день, придерживается прежней линии — «ищите „лагуну“! Короче, все хитрят, темнят, осторожничают, а он, Василяускас, должен для них каштаны из огня таксать…

Ну вот: розыск застопорился. Все усилия вязнут, как в вате. Версий остается до черта, опрошены и проверены десятки людей, некоторых — как Бугримавичюса, уже нет в живых. Нужен новый толчок. Умыкнуть на время «курьера» — крайне рисковый ход. Но другого выхода, чтобы получить информацию — а этот полуармянин, полубельгиец может кое-что знать о товаре, потому что именно он последние месяцы и даже годы выполняет функции «курьера» — у Василяускаса сейчас попросту нет…

Они уже хотели вернуться обратно в подвал, когда до них донесся встревоженный голос Антона, который — помимо всего прочего — выполнял у них функции «фельдшера»:

— Дядя! Рокис!! Скорее сюда!!!

Когда они вбежали в подвал, то обнаружили, что Саркисов не сидит в кресле, — привязанный и с пластырем на шубах — а лежит на полу, причем уже без пластыря…

— Чё за дела? — удивился Рокис. — На кой ты его отвязал? О-о-о… а чего это с ним такое?!! Эй, Левон… кончай придуриваться!.. Ты чё, мужик… ну-ка вставай!

Полковник включил «верхний» свет. Он застыл, не веря своим глазам. Лицо — да нет, целиком вся голова — у Саркисова раздулось до каких-то невероятных размеров… соверешнно не было видно глаз. Кожа приобрела темно-бордовый оттенок… и стала даже какая-то отвратительно-пористая, бугристая… того и гляди, что сквозь поры хлынет кровь… Из сведенного судорогой рта сочилась не то пена, не то сукровица… Он уже почти не шевелился… только правая рука у него подрагивала: эдак мелко, мелко…