Андрей Таманцев - Точка возврата

Во дворе храма стоял грузовичок, в который грузили мебель и убогие пожитки. Это из монастыря вытряхивали последние семьи, вселенные сюда в голодные послевоенные годы. Дед понимал, что это значит. Очищенное от жильцов здание прочешут спецслужбы, потом закроют все входы и выходы и будут считать, что на патриаршем подворье папа будет в безопасности. Но знал Дед и то, что считать так будет ошибкой. Впрочем, пока здесь не пахло ни спецслужбами, ни охраной. Поэтому Дед беспрепятственно вошел в монастырь. Плиты коридора дали свистящее эхо, тусклая сорокаваттка позволяла ориентироваться на выбор — на ощупь или по памяти. Дед сделал большой крюк по лабиринту и встретил всего двух человек, мамашу в линялом халате и бледного мальчика лет четырех. Мамаша была видна в дверном проеме помещения, оборудованного протекающей газом плитой, — вероятно, готовила прощальный обед. Ребенок возил по плитам коридора машинку с отломанным передним правым колесом. Ребенок не поднял на Деда глаз, а мамаша глянула мельком, но тут же отвернулась к кастрюле. Здесь с войны ничего не изменилось. И тогда в мрачных и сырых кельях селились изгои общества — семьи репрессированных, освободившиеся из мест заключения или просто одинокие, всеми брошенные инвалиды. Сегодня-завтра их здесь не будет, но пока готовится вонючий обед, короленковский ребенок зарабатывает ревматизм на никогда не прогревающемся каменном полу.

Наконец Дед оказался перед чуланчиком, заваленным строительным мусором. Спрятав в мусоре содержимое объемистого портфеля, упакованное в большой полиэтиленовый пакет, Дед тронулся в обратный путь. Он так же беспрепятственно покинул монастырь, как и вошел в него.

На следующий день Николай Иванович снова появился у грязного чуланчика. Семьи, ютящейся в бывших кельях, уже не было, видимо, всех эвакуировали местные власти. Так что зря он надевал другой костюм, победнее, и прикрывал свой характерный высокий лоб потертым беретом — его никто не видел. Ближайшая лампочка, на этот раз мерзко гудящая и мерцающая неонка, была далеко. Дед открыл портфель, извлек оттуда свой рыбацкий наряд, переоделся. Подсвечивая карманным фонариком и отгребая лопаткой для червей штукатурку и битый кирпич, он полез на гору мусора. Мусор копился долго, куча достигла потолка и была здорово утрамбована. Старик провозился больше полутора часов, пока пробил небольшое отверстие под потолком. Хлам теперь посыпался от него в полость, бывшую за кучей. Теперь работа пошла быстрее, и через полчаса Дед уже раскачивал полусгнившую дверь, подпиравшую мусор изнутри. Дверь похрустела, треснула и провалилась. Всего труднее было восстановить сыпучий мусор до потолка так, чтобы снаружи и представить было невозможно, что за кучей существует какое-то пространство. За дверью был еще один коридор, прорубленный в толще несущей стены. По нему Дед и выбрался в бойничную галерею, идущую вдоль фасада. Бойницы, маскированные под водостоки, тоже были забиты мусором, а кое-где и заложены кирпичом на растворе. Дед отсчитал нужное отверстие и приступил к его расчистке. Позиция была идеальная. Амбразура выходила наружу подле лестницы, ведущей в собор. Прямо напротив нее через площадь был вход в апостольскую нунциатуру. Разумеется, из нунциатуры в храм папу повезут в кресле, а не в папамобиле — бронированной машине здесь не развернуться. Дед заложил бойницу изнутри кирпичом, извлек из своего бездонного портфеля керосиновую лампу и бутыль с керосином, заправил лампу, зажег. Здесь ему предстояло жить семь дней. До следующего понедельника, до прибытия папы во Львов.

Пан Моцар положил трубку и задумался. Дежурный по прослушке доложил, что Дед получил приказ на убийство папы. Приказ отдал захваченный в плен москвич. Паркинсонова работа! Паркинсон был ближайший соратник Моцара. Это было хорошо. Плохо было другое. Просто приказ. Без указания места и времени. Это значило, что захваченный москвич оказался крепким орешком и добиться от него полного подчинения не удалось. Паркинсон применил коварный трюк с провокацией, и москвич купился. Это хорошо. Но если старик будет действовать по собственному плану, может статься, что ему удастся не попасть в лапы спецслужб, которыми город к моменту прибытия понтифика будет наполнен до краев. Не то чтобы Моцар так высоко ценил оперативные способности Деда, просто он не любил рисковать. У него была заготовка на этот случай, но она казалась ему не слишком надежной. Одно дело — когда по телефону говорит знакомым голосом твой начальник, и другое — если приказ передают через не слишком надежного человека.