Леонид Словин - Пауки

Я уловил в его взгляде молчаливый вопрос, заданный на понятном мне языке.

—Справку о недвижимости… — ответил я.

Для моей цели годилась любая консультация. Я не представлял, как подступлюсь к выяснению принадлежности вилл.

— Квартиру покупаешь?

Мы разговорились.

— Хозяин послал.

— Давно здесь?

— Года нет. А ты?

—Шесть лет. — Он оказался из Кривого Рога. Инженер. — Выпускал крышечки для консервирования. Только не эти — обычные, а для военной промышленности. За ними все гонялись.

Мы говорили уже как знакомые.

—А зачем хозяину справка из ТАБУ?

Я развел руками.

— Он тебе дал удостоверение личности? Номер теудат зеута?

— Ничего…

— Получить такую справку тут непросто. Нужно знать точно номер папки и раздела в папке, где находится документ. На иврите это «гуш» и «халка»…

— Черт побери! Он уехал… А когда приедет, ему нужна будет справка…

Несколько израильтян прошествовали внутрь. Мой знакомый привычно обследовал их сумки.

—Подожди, я узнаю.

Он позвонил кому-то. Ответ оказался неутешительным:

—Тут тебе не будут искать ни «гуш», ни «халка». Надо в мэрию — «ирию»… Напротив Главпочтамта. Знаешь? Потом к нам…

В «ирие» я оторвал при входе талончик с номером очереди. Прошел внутрь. За столами, обращенными к залу, находились служащие, каждый за своим компьютером; Напротив, отделенные от столов символическим ограждением, сидели граждане. Освободившись от очередного посетителя, чиновник нажимал на кнопку — и на стене зажигалось табло с номером следующего. До меня оставалось около двадцати номеров. Я прошел вдоль ограждения, выбирая по лицу подходящего служащего. Несколько физиономий я с ходу категорически забраковал, заподозрив в них с трудом сдерживаемую брезгливость, раздражение и оскорбительное недоверие. Случайно я увидел входившую в зал чиновницу, она шла к своему столику. Короткой челкой и ростом она напоминала цирковую лошадку с короткими крепкими ножками, стриженым затылком. Крепкотелая, невысокая…

«Пони. Маленькая веселая лошадка…»

В одном ухе у нее вместо серьги болталась английская булавка, в другом золотой ключик… В лице было что-то родное. Я пропустил свой номер, вспыхнувший на табло. Подождал, пока Пони освободится.

— Монинг…

Мы сразу выяснили, что она знает английский в той же мере, в какой я знаю иврит. И это было к лучшему. Мы быстро познакомились. Родители Розы были из Польши.

Мне надо было узнать номер папки и раздел в ней, где находились документы на виллу, указанную мне Левитом…

У меня наготове была легенда.

—Муж и жена купили дом. Муж погиб. Авиакатастрофа над Аргентиной. Родители погибшего в Буэнос-Айресе. Они бедные люди. Фактически голодают… Других детей нет. Они хотят поднять вопрос о разделе домовладения… Это в Рамоте!

Роза смотрела на меня из-под челки голубыми славянскими глазами.

—Отец плакал. Он не видел сына много лет. У него третья стадия Паркинсона. Необходимо лечение…

В нужный момент я круто ввернул:

— Фамилия его вдовы — Снежневская…

— У вас есть номер ее паспорта? Теудат зеут?

— Я не знал, что это нужно. Снежневская, у нее тоже польские корни. Инна…

Роза тем временем уже вошла в компьютер. Я догадался, что данных, указанных мною, она не видит.

— Вторая фамилия Ламм. Может, дом записан на эту фамилию. Брат у нее известный юрист.

— Ламм. Эта фамилия тут есть…

— Я же говорю…

— Гуш 117, халка 68…

Я поднялся, вытирая лоб, пошел к выходу. У двери обернулся, чтобы поблагодарить! Итак, вилла в Рамоте, как и на Байт ва-Ган, тоже принадлежала Ламму…

В бюро инвентаризации я снова предстал перед моим новым знакомым.

— Привет…

Он узнал меня. Исподволь заглянул внутрь моей наплечной сумки:

— Оружие есть?

— «Калашников»… Откуда?!

— Такой порядок.

Процедура проверки сумок была чисто формальной.

За его спиной на окне светился аквариум с рыбками.

— Удалось, что ты хотел?

— Вроде.

У меня теперь было что предъявить Леа, нашему адвокату. Только сначала следовало закрепить результаты в ТАБУ.

— Осталось взять справку.

— Вот как…

Его неприятно поразила моя удачливость. Он заметно помрачнел. Этот человек не был цирковой лошадкой с нежной челочкой. В прошлой жизни, благодаря дефицитным крышечкам для консервов, он чувствовал себя нужным и значительным. С ним советовались, он мог диктовать условия. Здесь ему приходилось проверять чужие сумки. С ним мне следовало быть осторожным. Мы обладали одним и тем же опытом выживания. Израильтяне, проходя, с любопытством поглядывали на нас. Мой новый знакомый мельком, без интереса, проводил осмотр.